Мари в изумлении присела на кровать, провела ладонью по загорелому плечу.
– Она знает об этом?
– Да… Из-за нее я пошел против воли отца, который выбрал мне невесту, нажил врагом старшего брата, но не смог удержать ее… – слезы подкатывали к его горлу комом.
– Она ушла?
– Умерла… Нет, она спит, но умрет вместе со мной, если не смогу вернуть ее в этот мир. Это был единственный способ приостановить, хоть на время, развитие смертельной болезни. Сейчас сестру можно вылечить, но я не могу воскресить ее… Потому что был глупцом. За что и расплачиваюсь до сих пор.
– Не сокрушайтесь так, – домохозяйка уже не верила ни одному его слову, но все равно попыталась успокоить разволновавшегося мужчину. – Вы сделали все, что могли.
– Хотите ее увидеть?
– Если покажете фотографию…
Ахет, закутавшись в одеяло, поднялся с кровати, достал из ящика письменного стола рамку и протянул ее Мари.
– Это моя сестра Тиа…
Женщина вздрогнула: она ожидала фотографию красивой девушки, но не мумии в гробу за стеклянной музейной витриной.
– Ей тысячи лет… – Мари снова посмотрела на фото, потом перевела взгляд на мужчину. – Но вы так похожи…
– Мне столько же, сколько ей. Мы двойняшки. Только я смог вернуться к жизни, потому что мою гробницу обнаружили в ваше время, не тронутую и не разграбленную. А Тиа нашли намного раньше, она путешествовала по музеям в течение полутора веков. Крышка гроба с заклинанием была утеряна, а вспомнить его не могу – такое оно необычное. Мне нужно было перенести ее в свою гробницу. Думал, что Тиа не потревожат, если она будет далеко от меня. А получилось… Кто знал, что мой сон затянется на тысячи лет благодаря старшему брату…
Француженка вернула ему фотографию.
– А какое же Ваше имя было тогда? – удивленно спросила она.
– Ахетмаатра, сын Рамсеса III, – спокойно ответил принц, убирая фото обратно в ящик стола. – Вы единственный человек, которому я рассказал о себе, потому что доверяю, как близкому другу…
– Боже! Рамсес III! – произнесла Мари, пытаясь осмыслить услышанное. – А Рамсес IV?
– Мой старший брат… Он здесь, в Лувре.
– Невероятно… Древний Египет… Да, в их царских семьях брак между братом и сестрой был частым явлением. Если Вы – древнеегипетский принц, тогда все понятно… Я приготовлю Вам завтрак? – домработница, не дожидаясь ответа, направилась на кухню, все еще пытаясь прийти в себя от услышанного.
Ахет уже начал корить себя за откровенность, понимая, что это может закончиться не слишком хорошо. Он надел шелковый халат и пошел вслед за Мари, готовый к любому повороту событий.
– Что желаете на завтрак, Ваше Высочество? – впервые домработница стояла в полной растерянности около плиты.
– Не называйте так меня, прошу… – мужчина сел за стол. – Это причиняет боль. Отец отрекся от нас, когда я ушел к сестре в храм. Наши имена были стерты со стен и забыты всеми на тысячи лет… Сварите кофе, пожалуйста, он получается у Вас таким вкусным…
– Не обижайтесь, мсье Шери, но таких чудес не бывает… Люди не живут веками, не могут умереть и воскреснуть. Фантазировать – не преступление, но нужно вовремя останавливаться.
– Я тоже не верю в чудеса… Как и не люблю предаваться фантазиям, – Ахет поднялся, оторвал лепесток от стоявшей на кухне розы, положил его на ладонь. – Это дар свыше и мое проклятие. Смотрите.
Он сдул лепесток, который, оказавшись в воздухе, тут же превратился в огромную красную бабочку. Мари протянула руку, и насекомое осторожно село на пальцы.
– Она живая?! – женщина испуганно разглядывала упругие чешуйчатые крылья. – В Средние века Вас без суда за такое отправили бы на костер.
– В мое время тоже бы не пощадили, если бы знали… Выпустите ее, пусть летит.
– Цветы, бабочки… Но ведь человека вернуть так сложно, – она распахнула окно, отпуская насекомое.
– Не сложнее, чем убить…
По спине женщины пробежал ледяным холодом страх.
– Вы тоже меня стали бояться… – вздохнул принц. – Уже жалею, что рассказал о себе. Забудьте обо всем.
– Простите мое любопытство, – Мари поставила готовый кофе и тосты на стол, – но как вы вернете свою сестру к жизни?
– Прочитав заклинание на крышке ее гроба. Она оживет, но будет выглядеть как мумия до тех пор, пока не верну поцелуем в нее жизнь, которую вобрал в себя много веков назад таким же образом. Но без тех слов, которые написал на белой краске своей кровью, я бессилен…
– Какой жестокий ритуал! Так делать было обязательно?
– Совсем нет… – растерялся египтянин. – Когда эти слова пришли в голову, под рукой не оказалось ни кисти, ни красок. Поэтому я порезал пальцы и использовал свою кровь как красную краску. Тогда это показалось такой мелочью, да и сейчас тоже… Единственное, чего я боюсь, что надпись со временем невозможно будет прочитать.