Держать путь на юг в Нубию, чтобы обжиться на берегу Нила, было уже невозможно: люди устали, обессилели от голода и жажды, чтобы идти среди скал и по горным тропам, ведь слишком большая, странно одетая группа привлекала к себе много внимания. Несколько раз древние египтяне спасались бегством в горы от вооруженных людей, принимавших их за шайку грабителей могил.
В сгущавшемся сумраке, минуя ночных сторожей Карнака, измученные, голодные египтяне устало опустились на песок у теплых храмовых стен на ночлег. Ахетмаатра с грустью посмотрел на служанок и телохранителей, преданных ему до последнего вздоха и добровольно согласившихся быть со своим господином даже во мрачной гробнице. Он сделал вылазку в город, раскинувшийся на восточном берегу реки, пытаясь продать украшения, чтобы купить еду и новую одежду, но вернулся ни с чем: завидев древние браслеты и ожерелья, на него с криками и камнями набросились местные жители.
Ахетмаатра сидел на разбитом гранитном блоке и смотрел то на розово-голубое небо с бледневшими звездами, то на дремавших египтян. Сейчас служитель культа богини Хатхор, некогда наделенный безграничной властью, уступавшей только могуществу царя, был уже не в состоянии позаботиться о верных слугах, но и предать, бросив одних на произвол судьбы, тоже не мог. Собственная беспомощность разрывала душу. Юноша искал выход из сложившейся ситуации, обдумывая вариант за вариантом, но всякий раз сталкивался с тем, что не способен дать еду, одежду и кров преданной свите. Обращаться за помощью к жителям или управляющему городом он боялся – его бы моментально уличили во лжи, а правде никто бы не поверил. В всех случаях древних скитальцев ожидала проблема с местными законами, которые были не на их стороне. И лучшее, что произошло бы с ними – обвинение в расхищении могил и долгий тюремный срок, если не смертная казнь, как и тысячи лет назад. Молодой человек уже ненавидел себя за ту безумную любовь и недостижимую цель, что поставил перед собой, обрекая невинных людей на страдания.
– Хаэмхет… – тихо позвал Ахетмаатра.
Тот, вздрогнув, открыл глаза, подошел к Верховному жрецу и опустился рядом на колени.
– Мой принц, – египтянин заправил за ухо черную косичку и, заметив скользнувшую по щеке господина слезу, прошептал: – Для нас это конец пути?
Сын фараона кивнул головой, изо всех сил пытаясь сохранить хладнокровие.
– Позволь мне быть первым, – Хаэмхет обнажил кинжал, приставил его к груди.
– Не так… – жрец без усилий отобрал оружие. – Ты знаешь, как я могу. Я люблю вас, поэтому не могу проливать кровь и причинять боль, не могу обрекать на заточение в тюрьмах, на страдания или мучительную смерть. Этого и так было слишком много. Вы ничего не почувствуете, кроме свободы от бренного тела… Анубис проводит ваши души к Осирису, а от него – на поля Иару. Смерть – это не умирание, а лишь шаг к новой жизни. Не бойтесь этого. Но если любой из вас захочет жить в новой стране – я освобожу от клятв, данных мне. Выбор только за вами.
– Покинув храм, мы знали на что шли и давно решили, как поступим, чтобы огонь твоего странствия не погас от ветра времени. Ты столько сделал для каждого из нас: был верным другом, старшим братом… В мире другой веры наши души безвозвратно погибнут. Никто не хочет такой смерти. Лучше мы будем ждать тебя и твою сестру в загробном царстве, чтобы снова преданно служить, как и раньше, – громко произнес телохранитель, чтобы слышали все, закрыл глаза, скрестил на груди руки. – Верни ее и будь счастлив. Не торопись к нам в бессмертную вечность, наслаждайся каждым мгновением среди живых. Ты заслужил это больше, чем мы. Возьми наши жизни, чтобы набраться сил, дойти до конца своего пути, и не жалей ни о чем…
Нежно обхватив ладонями щеки своего слуги, Ахетмаатра коснулся робким поцелуем горячих губ, ощущая эйфорию от впитываемой в себя жизни. Он прервал поцелуй, разжал пальцы и истлевшее тело Хаэмхета рассыпалось в прах. Оставшиеся двадцать девять спокойно наблюдали за происходившим. Никто не произнес ни слова. Тети-Шери, самая юная среди служанок, поднялась с колен, не спеша подошла к господину, обвила руками его шею.
«Знай, что я люблю тебя больше своей жизни!» – прошептала она и сама приникла к его губам за смертельным поцелуем.