Дверь распахнулась, и на пол, кружась, западали безжизненные лепестки.
– Что ты здесь делаешь? – отец строго посмотрел на Ахета. – Я запретил тебе появляться в этой части дворца.
– Она моя сестра!
– Вижу, ты плохо усваиваешь уроки. Надо быть суровее с тобой! Узнаю, что еще раз приходил сюда – знаешь, как я поступлю! Щадить не буду. Она уже не ребенок, да и ты тоже!
Фараон ушел. И снова по комнате запорхали необыкновенной красоты бабочки, садились на стены и одежду. Принц взял сестру за руки, и они закружились, поднимая в воздух разноцветнокрылых насекомых.
– Как мы с тобой похожи теперь!
– Мы же двойняшки, – улыбнулся Ахет, заправляя за ухо черную волнистую прядь доросших до плеч волос. – Жалко, что я не девочка – не расставался бы с тобой ни на минуту, так сильно люблю тебя, моя сестра! – и прикоснулся ее щеки своей.
– Иди… Не серди отца, – вздохнула Тиа. – Сердце разрывается, когда вижу, как он наказывает тебя… Почему он так жесток?
– Я не знаю, – принц опустил вниз глаза. – Братьям прощаются большие проступки, а со мной он поступает хуже, чем со слугами. Я не делаю ничего такого, чтобы прогневать его.
– Мой Ахет…
– Не скучай… Захочешь бабочку – сдуй лепесток с ладони. На них особое заклятие… только для тебя, моя госпожа.
Мальчик нехотя покинул ее комнату, зная, что Тиа соберет в шкатулку упавшие на пол лепестки, поставит ее у изголовья кровати и, когда будет грустно, превратит один из лепестков в бабочку, вспоминая о нем.
«Тиа? – четырнадцатилетний принц, тяжело дыша, вбежал в покои сестры, испуганно осматриваясь вокруг. – Тиа!»
Но там было пусто: ни девушки, ни ее вещей. Только на кровати в открытой шкатулке лежали высохшие лепестки роз. Не раздумывая ни мгновения, Ахет бросился на другой конец дворца к отцу. Тот внимательно перечитывал переписку с одним из царей, когда сын с грохотом распахнул тяжелые двери.
– Я занят! – фараон резко осадил подростка, не дав ему и рта раскрыть.
– Я вижу… – сдерживая эмоции, холодно ответил Ахетмаатра. – Где моя сестра?
– Она станет жрицей Хатхор. А теперь уходи!
– Нет! – подавляя в себе страх, принц оперся на стол и, сдвинув брови, посмотрел на отца. – Зачем? Что она тебе сделала?
– Дело не в ней, а в тебе, – мужчина отложил письма. – Через год ты должен взять в жены одну из дочерей ассирийского царя в знак мира между нами и жить в ее стране. Таково условие ее отца. И я принял его. Ты прекрасный кандидат из всех моих сыновей: правителем ты никогда не станешь, государственной службе только вред от твоего характера, а так принесешь благо моему государству. Только привязанность к сестре все портит…
– Я ни на ком не женюсь! – мальчик громко и отчетливо произнес каждое слово.
– А тебя никто и не спрашивает! – фараон ударил кулаком по столу.
– Я ухожу вслед за Тиа в храм, стану жрецом богини…
Рамсес разразился хохотом:
– Кама и в ворота тебя не пустит, если только не напялишь платье! А волосы и так отрастил, как у женщины! Противно смотреть!
– Это мои проблемы – и решать мне!
– Если ты переступишь порог храма – ты мне больше не сын и больше никогда не смей приходить в мой дом! Ты, и твои дети, и твои внуки! – фараон сжал поручни кресла, собираясь с силами, чтобы неожиданно ударить наотмашь сына.
– Прощай! Не заботься об этом – я умру, но не вернусь, – твердо произнес Ахет и, увернувшись от тяжелой руки отца, покинул царские покои под летевшие в свой адрес проклятия.
Принц собрал украшения, одежду, сандалии и кинжал в холщовую сумку, повесил ее на плечо и быстрым шагом направился через сад к выходу для слуг. Он не хотел ни на мгновение задерживаться во дворце.
– Мой господин, подождите, – за ним бежала пожилая женщина.
Подросток остановился: он не видел ее раньше во дворце, хотя одежда на ней была такой же, как и у прислуги.
– Я не знаю тебя, – настороженно произнес младший сын фараона, готовясь отразить нападение. – Тебя послал мой отец?
– Если он узнает, то смерти мне не миновать… Выслушай меня, только уйдем туда, где нас не увидят вместе.
Ахет кивнул головой и последовал за женщиной. Минуя кухню, они спустились в один из подземных коридоров дворца, использовавшийся для хранения овощей. Служанка зажгла лампу, огляделась вокруг, заглянула за корзины. Мальчик нащупал в сумке кинжал, сжал рукоять. Это могла быть западня, подстроенная его отцом.
– Я хотела рассказать тебе раньше, но боялась, – начала египтянка. – Теперь самое время, потому что обратно ты не вернешься. Я все слышала.
– О чем я не знаю? О храме Хатхор? – предположил он.