Отогнув край, вылез наружу. Лицо окутал холодный влажный воздух. Вздохнув поглубже, я ринулся между палатками и на скорости налетел на одного из отряда. Того, самого молодого моего конвоира. Парень ухватил меня за шиворот и стал орать о побеге. Я выпрямился во весь рост и что было сил, навалился плечом на задержавшего меня пастуха. Хотел только сбить с ног и бежать дальше, но силы мои были велики в сравнении с ним. Или он не ожидал сопротивления. Только парень отлетел на полметра и как-то нехорошо приложился затылком о пень, его голос сразу стих. Миг и весь отряд уже вывалился наружу, поднялся гомон, стали зажигаться факелы. А у меня в голове отчетливо звучало – второго шанса не будет…
Воспользовавшись темнотой и то, что моё зрение успело к ней попривыкнуть, а пастухи только раздирали глаза ото сна, я бросился прочь из лагеря. В мой адрес полетели злые окрики, предупреждения, а вслед им раздался выстрел, пронесшийся над самой головой. И у меня подкосились ноги. Именно выстрел заставил меня похолодеть от ужаса, слишком реальный и пронзительный он был в ночном воздухе. Согнув ноги в коленях, я не упал и всем своим естеством заставил нижние конечности двигаться дальше, не прекращая бега. Адреналин, выработавшийся на момент побега, таял, и его место хозяйски занимал ужас. Парализующий страх, требующий остановки и полной капитуляции. И снова выстрел. На сей раз, я не замедлил хода, а наоборот ускорился. С третьим выстрелом, пролетевшим совсем уж близко, что я даже уловил запах пороха, раздался еще и пронзительный хлесткий звук, я обернулся, увидел, как преследовавший меня вояка направил незнакомый мне доселе цилиндр и с него сорвалась холодная голубовато-белесая молния. Меня нестерпимо ужалило в плечо. Рука тут же онемела, и я уже не мог ей пошевелить. Неприятная ледяная змея проползла от кончиков пальцев до самой шеи. Всю верхнюю правую сторону парализовало, в этот раз в буквальном смысле. А преследователь целился своим магическим жезлом в ноги. Вот и с магией их познакомился, совсем некстати. Провались она…
Запетлял между деревьями, две молнии подряд ушли в землю около моих ступней. И я рванул что было сил в густую темноту, в неизвестность, нырнул в какие-то слабо очерченные заросли, молясь снова не угодить в болото и почувствовав твердую почву, понесся, не разбирая направления. Ноги ныли, в груди бухало сердце, правую сторону и половину спины я просто не ощущал. И благодарил легкие, что позволяли так долго бежать. Двенадцать лет плавания сказывались моим нынешним спасением. От Отряда Порядка мне удалось уйти.
Почти всю ночь не прекращал движения. Руки распутал, веревку привязал к поясу, авось пригодится. Переживал за онемевшую сторону и надеялся, что это не навсегда. Как теперь добираться до столицы не имел ни малейшего понятия. Я заблудился. Лишился узелка с нехитрыми припасами и рукописной картой, проторенная дорога осталась далеко в стороне. К полному комплекту меня искал разъяренный Отряд Порядка, ориентирующийся в этих местах куда лучше меня.
Полдня я еще как-то волочил ноги, без разбора петляя по лесу. Набрел на большое дерево, с огромной раскидистой кроной и толстыми ветвями. В голове родилась бесшабашная мысль. Мне очень хотелось спать, но подобной роскоши позволить себе не мог. Прекрасно помнил, как на рассвете меня окружили пастухи. Но что, если выспаться днем, а ночью продолжить путь. Пусть и не знаю направления, да куда-то же надо идти. И я полез на дерево, нашел самую пологую и широкую ветку, кое-как разместился на ней, примотав себя веревкой, одной рукой получилось ненадежно. Да хоть как. Если навернусь, то точно шею сломаю. Но с земли меня не разглядеть. Идея оказалась глупой и неэффективной, уснуть у меня не получилось, страх свалиться оказался сильнее усталости. Но, правда, удалось немного отдохнуть, пусть тело и оставалось в жестком напряжении. Спустившись к закату, снова побрел в никуда. Под ногами попадались ягоды, вроде похожие на съедобные, и я рискнул ими перекусить. Сначала совсем немного, чтобы в случаи отравления был хоть какой-то шанс выжить. Но потом понял, что не ошибся, и утолил голод, насколько это было возможно. Ночь я провел в пути. На утро, не соображая толком ничего, я свалился от усталости под первым попавшимся кустом. Проснулся ближе к вечеру, удивился своей свободе и побрел дальше. Рука понемногу восстанавливалась, ягоды и листья служили скудной, но всё же пищей. Раза два в день стали попадаться то ручьи, то родники с пресной водой. На меня опять навалилось безразличие.