Зверь то заходил в воду, то нервно выпрыгивал, бегал взад вперед по мели и злобно рычал в мою сторону.
- Что, кошак, боишься водички! – не сдержался я от ироничной усмешки.
Ой, зря. Меня, кажется, поняли. И обиделись на кошака. Наверное, это всё же волк или гиена переросток.
Зверюга с ожесточенным рыком кинулась в воду. И поплыла… одна голова над водой, по-собачьи плывет.
Не сдержавшись повторно, выругался. Знать бы еще, что за монстряка меня преследует. Готовый сорваться и плыть дальше в любое мгновение, как завороженный смотрел на зверя. Меня, держащегося на воде, начинало немного сносить течением. Зверя видимо тоже. Он терял скорость и несколько раз оборачивался на берег.
Если подплывет еще на метр, погребу дальше. Будет самым странным и страшным соревнованием в моей жизни. На саму жизнь.
Но зверюга сдалась. Блеснула на меня светящимися глазами и повернула обратно.
Я еще какое-то время наблюдал за ней. Она вышла из воды, отряхнулась как обычная собака, бросила на меня полный ненависти взгляд и запрыгала наверх, к земляному выступу.
Я же поплыл дальше. Только неприятнейшее чувство, что за спиной кто-то есть, не давало покоя. Я то и дело оборачивался, сбиваясь с ритма. Останавливался и ложился на воду. Чтобы перевести дыхание. Меня сильно уносило течением, но я старался не бороться и не тратить на него силы. Плыть к противоположному берегу, оно не сильно мешало, просто уводило в сторону от того места, где нырнул. Да мне и неважно было, в каком месте выходить. Первостепенное - доплыть до другой стороны, и чтобы никто меня там не поджидал.
Эх. А Класта говорил, что у них страшнее кабана никого не водится.
Вот и долгожданный берег. Вылез, отлежался, встал. Снял с себя мокрую одежду, отжал, как следует и развесил на кустах. Сижу, обсыхаю. Не видать ни одной живой души. Наверное, плыл я больше часа. Вообще если бы не течение, справился в разы быстрее, но река оказалась не так спокойна, как виднелась с берега.
Стою посередине тракта и не знаю, в какую сторону идти. И ведет ли он к столице или меня занесло в другую сторону. Интересно, много у них главных дорог? Принялся вспоминать всё, что рассказывал фермер. Вроде бы он говорил, что берег по левую руку от большака, попробую пойти, куда-нибудь да выйду.
День клонится к вечеру. Пейзажи по краям не меняются. Людей тоже не наблюдаю. Иду по обочине, готовый в любое мгновение свернуть в кусты. Да не от кого. Едва ли дорога в столицу так бы пустовала. Выходит, не тем маршрутом шагаю. Скоро темнеть начнет, надо подготавливаться к ночлегу.
Прошагал весь следующий день почти без передышки, несколько раз спускался к реке испить и пожевал листья, чтобы от голода в глазах не темнело. Вот уж никогда не думал, что листья с деревьев могут служить пищей человеку. Вышло, что могут и прекрасно спасают от голодных обмороков. И желудок даже не бунтовал. Хотя, едим же мы всякие листовые салаты, и еще здоровым питанием называем.
Мысли в голове блуждали от незначительных гастрономических наблюдений до судьбоносных вопросов, что вообще со мной происходит. Несколько раз напоминал себе, что гуляю по чужому миру в лохмотьях (одежку Тиры я изодрал изрядно, ладно в реке отполоскал, пока плыл), усталый голодный и ночующий под открытым небом. Прокручивал всё прожитое и пережитое и сам себе не верил. Как же хотелось, чтобы этот кошмар быстрее закончился. Однако прошел день, подкралась ночь, я снова спал на траве в кустах, стараясь ни о чем вообще не думать. Утром продолжил намеченный маршрут. Откуда брались силы, не знаю, должно быть, резервы молодости.
Глава 4. Столица
Я шел по обочине, когда меня с грозным ревом обогнало чудо технической мысли. Машина с открытым верхом напоминала больше экипаж, однако перед передними колесами громоздилась непонятная конструкция, состоящая из металлических цилиндров, баков, шлангов и ещё какой-то незнакомой белиберды.
Я встал как вкопанный, не зная как реагировать. Машина остановилась впереди меня, и ко мне обернулся розовощекий мужчина и с жизнерадостной улыбкой спросил: