Внешний вид у него был, мягко говоря, чудной. На голове зеленая шапка как из мультика про Робин Гуда. Брюки темные, заправленные в сапоги, пиджак удлиненный приталенный, больше на плащ смахивающий, из ворота выглядывал воротник темной холщевой рубахи. Странная у них тут мода, однако.
- Из Диория что ли? – хмуро осведомился мой собеседник.
Признаться честно, понимал его с трудом, говор местный сбивал с толку. В голове, будто перевод звучал. Понимать-то я его понимал, только слов разобрать не мог.
- Далеко шел, малый? – громко, как глухому, повторил мужик.
Его обращение меня позабавило. Оттого, что выше его я был на целую голову, да и в плечах пошире.
Попытался объяснить, что со мной произошло и куда мне надо. Да только мой спаситель опять замахал руками, мол, ни слова не понимает.
И тут до меня дошло. А сам-то он говорит на странном языке. Который я отчего-то понимаю, но излагать сам не могу.
Тогда я жестами стал просить вывести меня к людям.
На сей раз, мужчина понял меня быстро и, велев идти за ним, повел по малоприметной тропке.
Шли мы долго. Очень долго. Голод, усталость давили на меня и я едва поспевал. Благо у моего провожатого нашлась фляга с водой.
Какого же было моё удивление, когда в конце пути мы пришли к небольшому селению.
Поселок насчитывал с полсотни домов. Но какие это были дома... в жизни ничего подобного не видел. Строения в два-три этажа, узкие, круглые. Нижний ярус был выложен грубым природным камнем, затем поднималась круглая единая стена-чаша, мазанная не то глиной, не то иной гладкой смесью. Окна большие, стеклянные, изогнутые, грамотно вписанные в изгиб стены. Этакие сказочные теремки горшки.
- Что еще за киногородок? – вырвалось у меня.
Спутник мой ничего не ответил, лишь указал рукой на дом невдалеке и махнул идти за ним.
Дорога неширокая, чистая, устилалась большими каменными плитами. Между стыками прорастала мелкая травка, по краям плит полз зелененький мох. Между домами возвышались высоченные величавые деревья. За жилищами раскинулись фруктовые сады. Всё селение утопало в густой растительности. В незнакомых насаждениях явственно чувствовалась северная принадлежность. Не было здесь ни тиса, ни пихты, на которые я уже успел налюбоваться.
Удивление обволокло меня липкой пеленой и зарождало нехорошие подозрения. Пока они не успели вылиться ни во что конкретное. Но от будущих догадок мне уже было скверно.
И вот мы подошли к обозначенному дому. Мужчина опять же жестом попросил меня подождать, а сам вошел внутрь.
Выглянул он быстро и затащил меня за собой.
Меня тут же окутали приятные запахи и звуки. Сначала я определил, что в доме тепло, вкусно пахнет и по комнате разливается уютный желтый свет, и только затем я увидел, где очутился.
Комната большая круглая в центре хранила круглый очаг с открытым огнем. С одной стороны к потолку вилась винтообразная лестница и уводила на верхние этажи. У другой разместился массивный буфет искусно переходящий в большой обеденный стол. Ох, а на столе стояли горшки с чем-то дымящимся и уж очень вкусно пахнущем. У меня потемнело в глазах. Не ел я больше суток, и никогда еще так не ощущал чувства голода. Мой спаситель, видя полуобморочное состояние своего гостя, помог добраться до лавки и велел жене подсуетиться. Женщина сорока лет в темно-оранжевой тунике до колен и в брюках той же ткани, со светлыми уложенными в пучок волосами, заботливо поставила передо мной глубокую глиняную миску. Я с благодарностью улыбнулся ей и тут же схватил деревянную самодельную ложку.
Суп был мясным, наваристым, с бобами. Самый вкусный суп в моей жизни. Прости, мама, но дома я так не голодал.
Хозяева между собой почти не переговаривались. Все ели молча. После ужина мужчина кивком головы велел снова следовать за ним. Отвел он меня в сарай и кивнул на солому.
- Можешь спать тут. Завтра решим, что с тобой делать.
Мне нужно всё было обдумать, понять, что вообще происходит. Но едва коснувшись колючей соломы, я отключился. Утро вечера мудрее.
Глава 2. Фермерские будни