Вечера же приходилось отдавать Атайне и нашим с ним заумным беседам. Не знаю для чего, но за полторы недели, что мы провели в ожидании, целитель поведал мне, чуть ли не большую часть премудростей врачевания. Начиная с простых заговоров от незначительных болезней, и заканчивая сложностью связи между магом и больным в результате целительства. Он втолковывал мне свои истины с таким пылким энтузиазмом, что я опасался, не обманет ли он меня с нашим путешествием к третьему артефакту. На лицо было, что готовят меня к доброкачественной службе ксианскому народу.
И вот как-то перед очередной нашей познавательной беседой я отправился прогуляться за оборонительную стену. Подышать морским воздухом, поразмыслить и попереживать. Тропа скалистая и узкая располагала к внимательному неторопливому шагу. С одной стороны море закрывалось невысокой скалой, а с другой за густым кустарником скрывалась низина с острыми камнями, поэтому кустов я старался держаться подальше, все больше жавшись к скалистой стене. За тяжкими думами не заметил, как удалился далеко от крепости, и пришел в себя лишь, когда небо над головой разлилось безграничным румянцем заката. Досадуя, что придется выслушивать недовольство Атайны, я резко развернулся обратно, как со мной случилось то же, что и в башне несколькими неделями раннее. Я начал грезить наяву. И всё снова стало прокручиваться как-то медленно, в подробных деталях.
Откуда-то сверху на меня опустились два воина в неведомой доселе форме. В черных кожаных кафтанах, плотных и прекрасно облегающих ловкие сильные силуэты. На толстом поясе, явно носящемся как для защиты живота, так и для удобства, отчетливо вырисовывалась кобура от револьвера с удлиненным дулом и ножны для кинжала. Другого оружия при воинах не наблюдалось. Сами бойцы в черных кожаных шлемах, плотно сидящих на головах, были высоки, мускулисты, в каждом движении чувствовалась сила и скорость. И они совершенно не были похожи на имперских гвардейцев, ни лицом, ни формой. Пока я отмечал детали их внешнего вида, один обошел меня со спины и, обратившись с акцентом, велел идти с ними.
Я по глупости своей возмутился, с какой это стати, и кто они такие, хотя и имел на счет последнего четкое подозрение. Но отказ мой воспринят был однозначно, и, ощутив острую боль в правом предплечье, я едва не осел на колени.
- Пойдешь с нами, - повторили мне спокойно и властно над самым ухом.
От резкой боли я пришел в себя.
- Ничего себе видения, а плечо как будто действительно болит, - подумал я, крутя рукой и озираясь. На тропе в лучах заката я стоял в одиночестве.
Но шум сверху не заставил себя ждать. И вот передо мной два диорийца, чуть выше меня ростом, в черном кожаном облачении. Один сразу заходит со спины и велит идти с ними. Времени нет ни то, чтобы разглядеть их обмундирование, но даже и в себя придти. Я отрицательно мотаю головой в сторону, мол не хочу, и помня о болезненном ударе пытаюсь увернуться. По моей руке проходит касательный удар ребром чужой ладони. Больно, но вполне терпимо. А они, однако, действительно сильные ребята, я-то думал, меня каким прикладом приласкали, а тут рукопашная завязывается. Только вот я драться-то совсем не умею.
И тут из ниоткуда появляется Атайна. Хотя почему из ниоткуда, со стороны крепости, по тропе поднялся, так же как и я. Только вот незаметен был и тих в передвижении.
- Здесь маг, - коротко кидает один другому, и тот ему отвечает что разберется.
А дальше какая-то цветовая феерия, за которой при всей внимательности мне не удавалось уследить. Первый диориец выбрасывает руку с блестящей пластиной, не то жетоном, не то зеркалом, из него на Атайну льется темно-фиолетовый луч, целитель прямо из ладоней выпускает светло-пурпурную нить, опутывающую вражеский луч и уводящую его в жесткую скалистую породу под ногами, отчего та клубится и плавится как в домне. Я пытаюсь увернуться от дымящихся кусков камня, но на меня кидается второй диориец и сбивает с ног. Кажется, он хочет сцепить мне руки за спиной, я сопротивляюсь, как могу и чувствую, как хрустит запястье, неприятный такой звук, словно скрежет внутри слухового аппарата. Боль какая-то тупая, и я даже не в состоянии понять, одна рука покалечена или обе.