Мне довелось врачевать как хвори, так и физические увечья, но я ни разу не сталкивался с Требуемой платой.
Хозяйка лавки, распознав в нас магов, тут же стала умолять Атайну посмотреть её дочь. Тот не раздумывая, адресовал просьбу мне. Я не стал перечить и противиться. Девочка была еще совсем маленькая, года три, не больше. Светлокудрая, розовощекая от жара, с красными горящими губами, в болезненной беспокойной дреме. Мне нестерпимо стало жалко её. Я тут же нырнул в транс и стал разыскивать способные вытянуть её волны. И тут меня придавило грузом сторонней информации. Оказывается, малышка была не родной дочерью своим родителям. Её близкие погибли при пожаре в соседнем селе, а лавочница приходилась ей двоюродной теткой. Девочке никто правду не собирался открывать, даруя ей беззаботное счастливое детство в заботе и любви мамы и папы, пусть и не родных. Платой служила правда. Я должен был заставить женщину рассказать её девочке, как только та придет в себя. Мне тогда показалось это кощунственным. Зачем малышке измученной болезнью еще и такие потрясения. Да и не считал я возможным вмешиваться в чужую судьбу и чужие драмы. Не обращая внимания на отпор внутреннего пространства, я все же вытянул нужную мне силу и, позволяя пройти ей через себя, исцелил девочку. Испытал при этом весьма неприятные ощущения сопротивления и борьбы.
Малышка сладко посапывала в своей постели, жар спал, дыхание стало ровным и спокойным. Приемные родители долго и сердечно благодарили меня, удивляясь моим способностям в столь юном возрасте. В дорогу снабдили мясными деликатесами, крупами, не взяв денег, еще и доплатили сверху.
Стоило нам только отъехать от селения, как меня накрыло мучительной волной неясного недуга. Дальнейшее следование стало невозможным, и мы устроили привал на ближайшей лесной опушке. Я не мог понять, что происходит со мной. А Атайна понял сразу.
- Что тебе нужно было запросить у них?
Я ответил.
- И почему ты этого не сделал? – рассердился на меня маг. – Глупый мальчишка, что творится в твоей голове, не понимаю?! Тебе нужно было озвучить такую малость, а ты пренебрег сутью нашей силы. Запомни! Запомни, на всю жизнь, если Сила, которой ты служишь, называет цену, не смей противиться ей. Иначе она возьмет плату с тебя.
- И что со мной будет? – слабо спросил я, не в силах подняться с травы. Так и распластался на голой земле. Чувствовал, что меня бьет сильный озноб, немеют ноги, и голова норовит запрокинуться, не взирая, что и так лежит на земле.
- Усвоишь урок, и будешь жить дальше, - уж очень неуверенно ответил целитель. Меня это сильно насторожило.
- Я никому не служу, - чуть слышно, но упрямо пробормотал и провалился в небытие.
Пять дней меня била сильнейшая лихорадка. Я то приходил в себя, то надолго отключался. Атайна всё время был рядом. Устроил шалаш, варил какие-то бульоны, отвары, отпаивал меня как мог. Магически по-прежнему исцелить не мог, да и народная медицина не сильно помогала. Мне было так плохо, что хотелось лишь одного – уснуть, и больше не просыпаться. Не видеть этой красивой страны, природой напоминающей нашу Хорватию, не видеть Атайну, с его корящими взглядами и нравоучениями, неба этого голубого и высокого не видеть. Я горел изнутри, было ощущение, что у меня переломаны все кости, всё внутри ныло, давило, плавилось. Если ад, действительно существовал, то, наверное, именно так там и жарят души, выворачивая наизнанку и лишая последний крох рассудка.
После пятого дня я начал чуть больше замечать окружающего мира, мог недолго, но говорить вслух. А вот непреодолимая слабость оставила меня спустя лишь две недели. И того мы потеряли три недели пути. Это огорчало, но и заставило меня поставить жесткое условие. Заходим раз за провизией, и двигаемся к башне не сворачивая. На удивление Атайна спорить не стал. И мы двинулись дальше.
Глава 11. Дом
Башня красного камня, деревянная черепичная крыша, большой светлый валун вместо двери. Третье место силы находится на холме прямо напротив меня. И не верится, что мы, наконец, дошли до последнего артефакта Ксианы, и страшно, а что если снова ничего не выйдет. И очень хочется поскорее оказаться внутри.
Я прислушался к себе. Глухо. Ни видений, ни предчувствий. Такая тишина в голове, что аж не по себе. За последний месяц я привык быть в постоянном контакте со своим подсознанием. Что нужно, чего не следует, как встать, как поступить. А тут такое затишье, что жутко становится.