Время летело. Мне исполнилось двадцать. Свой маленький юбилей отмечал в компании верного друга Язара, молодого породистого скакуна, купленного меньше полугода назад на собственные сбережения. Вообще в средствах я стеснен не был, ксианцы оказались щедрым народом. Да и маг в глухой местности был редчайшим и дорогим гостем. Хотя почти в каждом селении сценарий разворачивался одинаково. Сперва мне не доверяли в силу возраста и внешности чужеземца, затем какой-нибудь старик проявлял смелость связаться со мной, в результате оставаясь довольный лечением, тут же бежал расхваливать меня всем знакомым и родственникам, а там друг по дружке обо мне узнавала вся округа. Мне было безразлично, кого лечить, пожилого человека, которому на роду осталось не больше года, или же ребенка, у кого вся жизнь была впереди. Помогал всем, иногда мирясь с проявлением требуемой платы. Противиться ей я рискнул еще лишь раз, когда мне показалась цена совсем уж несправедливой. И, как и в первый раз, расплачиваться пришлось самому. Только теперь рядом не было заботливого наставника, и мучился я в гордом одиночестве. Больше меня на этот подвиг ради чужих людей не тянуло.
Грустный праздник отметил черствым хлебом и вяленым мясом, щедро угостив парнокопытного товарища. Хлеб ему перепадал нечасто. Пусть и у него праздник сегодня будет. На ночлеги предпочитал оставаться в селениях, походный быт изрядно поднадоел. Но сегодняшний день стал исключением. Не успел доехать до поселка. Придется заночевать возле чьих-то угодий. Кажется ферма, но жилища поблизости не видать.
Вечерело, начало смеркаться. Развел костер. Если и есть рядом чей дом, хозяева объявятся на дымок. Тогда и разберемся, куда нас с Язаром занесло на сей раз.
Ночь у огня всегда тяготит думами и воспоминаниями. Тем более в такой день. Не хотелось думать о той жизни. Плакать я разучился. Но боль унять оказалось невозможно. Был бы дома, отмечал бы, наверное, с друзьями в каком-нибудь клубе. А утро непременно бы провел в неспешной беседе с мамой. Эта была наша традиция. Она всегда брала выходной на мой день рождения и уделяла день мне. В детстве ходили в кино, кафешки, зоопарк. А потом просто стали болтать за чаем по душам. Вечером же собирались все мои приятели, и день заканчивался весьма шумно и весело. Но вот по утрам дома царила особая атмосфера, семейная, родная.
Не в силах вспоминать родительницу, переключился на друзей. У них-то поди всё без изменений, середина учебы, зубрежка вперемешку с вечеринками. Беззаботная студенческая жизнь полная радостей и безобидных приключений. Едва ли кто успел жениться и семьей обзавестись. Никаких серьезных потрясений. И у меня должно было быть так же…
Вспомнилась Альбинка, моя девчонка до армии. Ничего серьезного. Никаких нежных и страстных чувств мы друг к другу не испытывали. Она была старше меня на пол года. Весела, легка в общении. Нам было классно проводить вместе время. Вроде мы были почти ровесники, но мне она казалась намного взрослее, опытнее меня. Это мне в ней особо нравилось. Она приоткрыла мне дверь во взрослую жизнь, дала почувствовать себя увереннее в некоторых личных вопросах. Ждать она меня со службы не обещала, дав понять обратное, что будет жить своей жизнью. Однако расстались мы друзьями. Я пообещал позвонить по возвращению, а она отшутилась, что непременно встретится со мной, чтобы отметить это событие.
А вот в Ксиане отношения между мужчинами и женщинами строились весьма конкретно. Женились здесь рано, как говорится, как приспичит, но ни о каких романах, влюбленностях и ухаживаниях никто даже не подозревал. Молодежь либо сватали родители с обязательного согласия первых, либо некоторые сами подбирали себе пару. Создавались семьи. Рожались дети. Иногда кто-то из супругов погибал, тогда разрешалось заключить повторный брак. Ни разводов, ни измен, никакого распада семьи быть не могло, насколько я мог судить, посетив десятки больших и малых селений. Вообще жизнь ксианцев до безобразия была проста, не усложнена разнообразием. И в этом как раз и крылось очарование самой страны. Чистые селения, мирные порядочные жители, уют и покой в каждом доме. Устоявшийся уклад и трудолюбивый нрав превращали империю в некое подобие земного рая. Мрачности добавляли возникающие иногда хвори и набеги северных соседей. Людям были созданы слишком комфортные и спокойные условия, что лишало их стремления что-либо менять и развиваться в каком-нибудь направлении дальше.