- Уве! - кто-то окликнул его. Медленно и, как в тумане, Уве поворачивает голову и видит всех своих четверых братьев. - Надо идти, Уве, уходим. Надо спешить.
Сон медленно рассеивается. Слишком медленно, с чувством, как будто выныриваешь из тягучей смолы, он проснулся и тут же понял, что спал недолго. Голова его была все ещё накрыта курткой. 'Прошло, наверное, совсем немного. Хорошо... Ещё можно отдохнуть,' - подумал Уве.
Он снова прикрыл глаза.
Шорох...
Снова шорох и еле уловимое в завывании ветра глухое постукивание чем-то по полу. Звук шёл со стороны, где должен был прилечь Ремдаль.
Уве стал вслушиваться и одновременно медленно, очень медленно убирать куртку с головы.
Тогда послышался чуть заметный хруст и шорох вдруг стал затихать.
Почти не двигаясь, все ещё в той скрюченной позе на боку, в которой он спал, Уве одним глазом пытался вглядеться из-под куртки в темноту. Ему пришлось потратить несколько секунд, чтобы начать различать предметы вокруг. Начали проступать контуры стен и предметов. Но то, что он увидел дальше, в глубине зала, там, где спал Ремдаль... Сердце Уве на секунду остановилось и сжалось, а по ногам и рукам пошла слабость. Он всё всматривался и всматривался, не веря своим глазам и цепенея от ужаса.
В двадцати метрах замерло существо. Это была она - самка цмока. Она извернулась в неестественной позе, расставив длинные передние лапы широко в стороны, чтобы сохранить равновесие - чтобы укорениться. Хвост был приподнят в боевой стойке. Но взгляд Уве не мог оторваться от её пасти - тварь мёртвой хваткой сомкнула свои смертоносные челюсти на шее Ремдаля. Гном был обречен, но был ещё жив. Тело его уже обмякло и свисало в мелких конвульсиях. Но он смотрел. Смотрел прямо на Уве. И видел. Рот Ремдаля беззвучно шевелился, из глаз текли слёзы, а рука... Рука тянулась вперед, сжимая аметистовый амулет, и слабо стучала по каменному полу. Ремдаль в предсмертной конвульсии хотел разбить амулет и высвободить чура.
Прошло лишь несколько секунд, но Уве показалось, что он уже часами смотрит на них. В голове со скоростью неслись мысли: 'Откинуть куртку и обнаружить себя! Броситься за топором! Но где я оставил топор!? Где!? Да, кажется, в том дальнем углу, где дом переходит в деревянную пристройку. Святой Годдварф - прародитель всех гномов, ему уже не помочь! Не помочь!... Нужно что-то придумать срочно! Если привлеку внимание, она тут же бросится на меня. А где малец - детёныш? Может он рядом? Надо выверить каждый шаг! Каждый шаг!
Животное все стояло, почти недвижно, как хищник, спокойно ожидающий, когда сметь настигнет обреченную жертву. Мелкие глаза цмока жутко бликовали от света луны. Её гортанный клёкот перемешивался с противными шлепками капающей на каменный пол крови. Чудовище вновь перехватило челюстями, сжимая их посильнее на шее, и в этот момент Ремдаль из последних сил бросил кристалл о камень. Послышался звук разбитого стекла и одновременно снова хруст костей. Голова Ремдаля безжизненно упала, а прямо под ней из амулета вдруг с шипением вырвался аметистовый дым.
Зал осветили сполохи света. Из дыма начали проступать очертания плеч и головы с рыжими волосами. Фигура росла и начала материализовываться. Разведенные широко руки сжимали два коротких меча. Чудовище взвыло и бросило добычу, нацеливаясь атаковать нежданного гостя из другого мира.
Уве понял, что это именно тот момент, когда надо действовать. Он молниеносно скинул куртку, вскочил на ноги и кинулся к прислоненному к стенке топору.
В этот самый момент предок Ремдаля начал угасать. Уве знал, что если хозяин заговоренного амулета умирает, вместе с ним и пропадают чары, вызывающие чура к жизни. Уве бежал сломя голову, но уличил мгновение повернуться. Он видел лишь спину чура - спину, которая начала истончаться. Чур принял стойку, занес правую руку для удара, но тут же упал на колено и вокруг его тела снова появился аметистовый дым. Тогда цмок прыгнул, целясь когтями в силуэт гнома и... Пролетел сквозь уже рассеивающийся дым...
Только тут она заметила его.
Но Уве уже был на месте.
Когда огромная фигура цмока поднималась на ноги, Уве уже поднимал свою секиру, радуясь, что если умрёт, то в честном бою. Уве выпрямился.
Раздался треск.
Прямо под ногами у гнома проломились прогнившие половицы и он, даже не успев вскрикнуть, полетел вниз на первый этаж в гору хлама, занесенного снегом.
***
На какое то время воцарилась тишина. В ноге садануло болью. Он приподнял голову. Ничего. Кажется, только сильная царапина. С топором в руке Уве выкарабкался из завала. Он стоял в главном холле на первом этаже. Вокруг него не было никого. Уве посмотрел наверх - никого. Проём на второй этаж, через который он упал, зиял чёрной пустотой.
'Да что же это?! - крутилось в голове у гнома. - Иди сюда, тварь! Ну же! Где ты?!'.
Тишина.
Нет, что-то всё же доносилось сверху.
Вот послышалась едва различимые возня, визг и чавканье. Потом треск разрываемой материи или плоти. 'Её выродок всё-таки там, с мамашей,' - Уве слышал, как оба копошились: жадные и ненасытные.
Лошадь стояла с тыльной стороны дома и это её уберегло. 'Видимо цмок вышел из чащи и пошел сразу наверх, - думал Уве, осторожно, но быстро, шагая к выходу. - А может эта тварь достаточно умна, чтобы понять, кого надо бесшумно убить, не потревожив во сне? Или умна, чтобы не связываться с моим топором, если ужин уже подан?'
Уве уже выбрался из дома и теперь приближался к тихо похрапывающей лошади. Мысли смешались.
Страх гнал вперёд.
Ноги гнали вперёд.
Гном остановился перед лошадью. Прошла минута, две, а он так и стоял, уткнувшись лбом в шею Были. Та смирно ждала, тихо переминаясь передними копытами по снегу.
'Эти твари жрут Рема... Они жрут моего Ремдаля, а я... Но что я могу сейчас сделать?! Отомстить? Есть в этой мести смысл, если никому кроме меня она не нужна, и никто о ней не узнает? А кому ещё может быть нужна эта месть? Кому!? Только мне! Грёбаные твари! - мысли Уве мелькали как стрелы, выпущенные в небо, и зависали у него в голове. - Мне не справиться одному. Только пращур! Только он может разорвать их. А если убегу, что потом? Что сказать Смарве? Рем не похоронен... Брошен... Трус! Ты так и будешь стоять тут?! Скоро нечего будет хоронить. Огня тебе в бороду, долбанный истукан - или иди туда или вали отсюда!'