Он только-только налил себе кружку тёмной, горькой жижи, как зазвонил телефон на столе, на который звонили исключительно экипажи ППС. Игоря передёрнуло. Рановато для вызовов. Обычно в такое время всё затихало — кто-то спешит на работу, кто-то ещё спит…
Он поднял трубку, стараясь, чтобы в голосе не звучало раздражение:
— Дежурный по отделению, старший лейтенант Малышев.
В трубке послышалось тяжёлое, прерывистое дыхание, а потом — голос. Он был срывающимся, неестественно высоким, и Игорь не сразу узнал в нём обычно флегматичного и невозмутимого сержанта Петренко, которого все за глаза звали «Булыжником».
— Игорь Вадимович… — голос Петренко дрожал, и это было так неестественно, что у Малышева похолодело внутри. — Мы… мы на вызове. Воинов-Интернационалистов, 14, квартира 89.
— Ну и? — Малышев нахмурился, прикидывая в уме адрес. Обычная панельная хрущёвка, на окраине спального района. — Что там? Пьяный дебош? Самоубийство?
— Х-хозяин квартиры… — Петренко сделал глотательное движение, слышимое в трубку. — Он сдавал её посуточно. Пришёл проверять… ключом открыл… и… Игорь Вадимович, он тут в истерике, орёт, что… что там выкопанный труп.
Малышев ощутил, как по спине пробежали мурашки, и не верящим голосом переспросил:
— Что? Как выкопанный труп⁈ Может, бомж какой помер, а он драматизирует? Осмотритесь нормально!
— Мы осмотрели… — голос Петренко сорвался на шепот, полный неподдельного ужаса. — Игорь Вадимович, там не просто труп. Их два. И один… один из них… он как… как высохший. Мумия, ёпт, настоящая! Кожа да кости. И… и запах… Ох…
Петренко замолчал, и Малышев услышал, как он на другом конце провода с трудом сдерживает рвотные позывы.
Дежурный тем временем онемел от удивления. Мумия? В Люберцах? В панельной хрущёвке? Это бред. Это какой-то розыгрыш. Но Петренко, «Булыжник», никогда не шутил. И уж тем более не паниковал из-за обычного трупа.
— Ты… ты точно всё видишь правильно? — тупо переспросил Малышев, чувствуя, как у него холодеют кончики пальцев.
— Подкрепление вызывайте! — уже почти кричал Петренко, срываясь. — И следователя! И криминалистов… Тут… тут явно что-то не то. Не по нашей части. Совсем не по нашей. Я такое в жизни не видел…
В трубке послышались чужие голоса, приглушённые, взволнованные. Кто-то на фоне очень громко кричал.
Малышев сидел, сжав трубку так, что костяшки побелели. Все надежды на спокойную смену рухнули в одно мгновение, а перед глазами стояла нарисованная сержантом картина…
— Оставайся на месте и держи обстановку под контролем! Посторонних не пускать! — наконец выдавил он, и тут же добавил:
— Я… я сейчас всех вызову, жди.
Он бросил трубку, не дожидаясь ответа, и схватился за другой аппарат, чтобы звонить начальнику и в Следственный комитет. Утро, только начавшееся, уже превратилось в кошмар, и он смутно чувствовал, что это только начало…
Глава 10
Новое будущее
Степан
Возвращались мы тем же путём — через леса и поля, избегая асфальтовых дорог, но если ночью эта поездка была похожа на бегство через тёмный, непроглядный тоннель, то теперь всё вокруг было наполнено жизнью и светом.
Рассвет разлился по небу розовыми и золотыми красками, и мир начал постепенно просыпаться. Из-за поворота на нас вдруг выкатилось неторопливое, чёрно-белое стадо коров. Пастух, паренёк лет четырнадцати, лениво помахал нам прутиком, а Дилшод, притормозив, крикнул ему что-то на своём языке, на что тот сразу же заулыбался и бодрым голосом что-то ответил. Мы медленно объехали стадо, после чего мой спаситель подбавил газу и мы снова помчались по полям.
Дальше, на бескрайнем лугу, пасся табун лошадей. Над признаться, я даже несколько подзалип на этих стройных и сильных животных, с развевающимися на ветру гривами. Они поднимали головы, провожая нас умными, спокойными глазами, и фыркали, пуская на холодном воздухе белые клубы пара. Где-то вдали, на свежевспаханном поле, работал трактор, и его ровный, басовитый рокот был частью этой утренней симфонии — вместе с криками птиц, мычанием коров и шелестом влажной от росы травы под колёсами.
Я смотрел в окно, и странное чувство покоя, которого я не знал, кажется, никогда, начало заполнять ту ледяную пустоту, что осталась внутри после расправы над Артуром. Здесь не было ни камер, ни суеты, ни этой вечной, гнетущей городской тревоги… Здесь был только простор, небо и земля.
Мы подъехали к дому Дилшода, когда солнце уже полностью поднялось над горизонтом, заливая золотым светом двор и палисадник. Дом уже не спал. Из трубы шёл ровный столб дыма, пахло дымком и чем-то вкусным — Зухра, видимо, уже вовсю хозяйничала на кухне, однако моё внимание привлекло кое-что другое.