— Эй, Лазарева, ты бы не святила своей пятой точкой перед всеми, а то сейчас у одного девственника кровь носом пойдет, — очередное остроумное высказывание слетело с губ Гарика.
Он не любил, когда его называли так. У него было прозвище — Рэд, что в переводе с английского означало «красный». Таков цвет его натуры и силы. Пламя Рэда агрессивное и яркое, но абсолютно не похожее на пламя Кости, хотя цветом почти идентичны. Огонь Богданова не лишен грации, в отличие от огня Гарика.
Виолетта, смахнув с лица локон, отливающий золотом, хищно улыбнулась словам Рэда.
— Почему бы и не светить тем, чем горжусь? — явно удовлетворенная тем, что права, пропела она. — В отличие от некоторых, — ох, я просто не могла не заметить, как ее карие глаза с дьявольской искрой метнулись в мою сторону, — у меня вообще есть попа.
Рэд сразу понял, о ком шла речь, и взглянул на меня, оскалившись в циничной ухмылке.
Непроизвольно сжав кулаки, я ощутила прилив злобы, сопровождаемой всплеском энергии. Еще чуть-чуть, и мои руки окутало бы белое пламя. Но вовремя схвативший меня за локоть Костя предотвратил это. Послушливо последовав за ним, я приложила все усилия, чтобы блокировать язвительное хихиканье двух друзей — Рэда и Виолетты.
— Пару часов назад Портал открылся сам по себе, — сказал Костя, двигаясь прямо к огромным вратам, которые я заметила только сейчас.
Я чуть не споткнулась о собственную челюсть.
— Правда?
Теперь ясно, почему здесь такой бардак.
— Сейчас не время для шуток. Ему, — Костя кивнул подбородком на Хранителя, — удалось закрыть его с огромным трудом.
Проглотив шок, я разглядела среди хаоса запыхавшегося Роберта Александровича, стоявшего у врат и о чем-то размышляющего.
— Многие души вырвались. Это они тут все разгромили. Хорошо, что никто не пострадал, — напряженно добавил Костя. — Засранцы мертвые, чтоб их… Короче, у нас будет много работы. Сегодня не рассчитывай на отдых.
Немыслимо.
Я подавила стон огорчения и плотно сжала губы, еще раз осмотревшись. Я только слышала о подобных всплесках энергии Иного Мира, способного открыть Портал, но ни разу не становилась свидетелем. Но я была уверена лишь в одном — Роберт Александрович не успокоится, пока не заставит Ловцов поймать всех вырвавшихся призраков из Портала.
— Насколько все плохо? — поинтересовался Костя, как только мы остановились рядом с Хранителем.
Роберт Александрович покачал головой.
— Что-то здесь не так, — задумчиво пробормотал он, разглядывая Портал с таким интересом и внимательностью, словно впервые видел его.
Мы с Костей непонимающе переглянулись друг с другом.
— В смысле? — озвучил Богданов мои мысли.
— В том, — промычал Роберт Александрович, высоко задирая подбородок, и поднимая глаза к вершине врат, — что мне не нравится все это.
— А разве это может нравиться? — скептически спросил Костя.
Хранитель оторвал взгляд от Портала и устремил его на голубоглазого Ловца, превратившегося в пружину рядом со мной.
— Его открыли, — изрек он непоколебимо.
Забыв о страхе перед пронзающим насквозь взором Роберта Александровича, Костя озадаченно свел светлые брови.
— Как это?
— Никому не под силу открыть Портал, кроме Хранителя, — пробормотала я.
— Верно. Поэтому кто-то воспользовался моей меткой, пока я спал, — Роберт Александрович задумчиво посмотрел на свою руку.
— Воспользовался меткой? — ошеломленно переспросила я. — Но…
— Ты спал?! — изумился Костя.
— Меня усыпили, вероятно, — голос Роберта Александровича звучал так, словно он разжевывал составляющие этого происшествия для себя, а не для недоуменного Кости и такой же ошарашенной меня. — Перед тем, как все случилось, я почувствовал себя странно, а потом отключился.
Раскрыв рот, я болезненно проглотила порцию шока.
— Что-то я совсем не вкуриваю, — сильнее насупился Костя. На его лице застыла маска раздражения.
— Вы уверены в этом? — осторожно поинтересовалась я.
Это не укладывалось в моей голове — что кому-то могло понадобиться пойти на огромный риск, усыпив Хранителя и открыть Портал, выпустив на волю души. Еще более абсурдным казалось то, что это сделал кто-то из тех, кого я знала.
— Тогда мы должны выяснить, кто это сделал, — решительно возгласил Костя.
Каким образом, позволь спросить?
Но этот вопрос я похоронила в себе, не дав ему оказаться услышанным.
Даже если среди присутствующих здесь находился тот, кто был ответственен за открытие Портала, сомневаюсь, что он, или она рвался признаться в своем деянии. Зачем вообще понадобилось делать это?
Внезапно Костя вздрогнул,
— Я… я кажется понял.
— А?
Он громко сглотнул и сжал кулаки.
— Я знаю, кто это сделал.
Я боялась уточнять, но все же спросила:
— И кто же?
— Бур.
Я едва сдержалась, чтобы не стукнуть Костю по голове. Так и знала, что услышу это имя. Он это серьезно сейчас? Бур усыпил Хранителя и открыл Портал? Ни за что не поверю. Я, конечно, понимаю, что у них с Костей какая-то абсолютно идиотская, беспочвенная вражда, но нельзя приплетать парня к такому серьезному преступлению. Открытие Портала не Хранителем являлось нарушением правил, за которое могли лишить должности или, если совершенное повлекло серьезный масштаб разрушений, упечь в специальную тюрьму Системы.
— Это уже слишком, тебе не кажется? — возразила я. — Хватит делать его виновником всех грехов…
— Защищай кого угодно, но только не этого синего чайника, — зло процедил Костя.
Я закатила глаза.
— Роберт Александрович, ну хоть вы ему скажите, — уже отчаявшись бороться с упрямством Богданова, попросила я.
Но Хранитель, казалась, окончательно абстрагировался.
— Кого ты синим чайником назвал, костяная башка, а? — из-за спины послышался рычащий голос Бура.
Когда он успел подойти к нам?!
Подскочив от неожиданности, я развернулась в сторону Ловца.
Разве Бур вообще был здесь, в штабе? Такого, как он, сложно не заметить. Не в том смысле, что он божественно красив, или что-то в этом роде, а в том, что необычный стиль одежды и синий, шипованый ирокез притягивали к себе достаточно любопытных взглядов. Но Бур с мужеством терпел и осуждение, и насмешки в свой адрес. Меня восхищало в нем то, что он независим от мнения других и делал, одевался так, как желал. Возможно, мы даже чем-то похожи. Он так же, как и я, не общался с большинством Ловцов, хотя с ними знаком очень давно в отличие от меня. И что было странно — ему не доверяли. Причин я не знала, но это настораживало, хотя я не боялась Бура. И не понимала, почему они с Костей вечно нарываются друг на друга.
С убийственно-грозным видом а-ля: «Ты нарвался, придурок» Бур испепелял темно-сапфировыми глазами Богданова, который мгновенно оживился и уже приготовил кулаки.
— Только сейчас не начинайте свои разборки, — вряд ли кто-то из них услышал мою тихую просьбу.
Костя, расправив плечи, шагнул вперед, к Буру. Тот, сощурив глаза, слегка опустил голову, не сводя сверкающего исступлением взгляда с его лица. Даже ссутулившись, Бур был выше Кости на полголовы, что, безусловно, бесило моего друга.
И сейчас, стиснув челюсти, Костя едва заметно встал на носочки, а Ловец с ирокезом, прытко уловив это, с довольным видом ухмыльнулся.
— Чего лыбу тянешь? — Костя продолжил свое наступление, сделав еще один маленький шажок.
Бур не сдвинулся с места ни на миллиметр. Он мерил Богданова чванным взглядом, словно смотрел на назойливую букашку.
— Зачем открыл Портал, дубина? — со всей серьезностью спросил Костя.
Бур убрал с лица ухмылку и дернул верхней губой, ощерившись.
— Совсем мозги закостенели, придурок? Ничего я не открывал! Мне пока жить охота. Он бы, — мотнул головой в сторону Роберта Александровича, который не обращал на их перепалку ровно никакого внимания, — меня по частям разобрал.