Но, к счастью, на нашем судебном процессе выступали не только защитник и его свидетели. Суд получил возможность узнать, что происходило на правительственных заседаниях и в Комиссии девяти, где сталкивались различные точки зрения. И постепенно вырисовывается следующая картина: в правительстве формируются две группировки, несовпадение во мнениях наблюдается на всех уровнях. Конечно, мне могут возразить, что ничего в том удивительного нет, что в руководстве никогда не бывает единодушия; но я хочу сказать, что спорят обычно по частностям или отдельным пунктам, а здесь речь шла о другом, о фундаментальных разногласиях.
Все соглашались только в одном: необходимо вести политику лавирования, избегая всяческих осложнений с оккупационными властями. Но для чего? С какой целью? Политики в данном случае не сомневались и не колебались, их целью была независимость Дании, ее освобождение. Защита привела немало фактов для подтверждения своей точки зрения. К примеру, речь покойного премьер-министра Стаунинга. Тем самым она полагала, что основательно доказала готовность политиков приспособиться к нацистскому порядку в Европе. Правильно, подобные речи звучали, и статьи в таком духе писали. Не смею даже отрицать, некоторые выдающиеся деятели высказывались так, что давали повод к толкованию, будто Дания готова была под звуки марша вступить в гитлеровскую новую Европу.
Но мы часто забываем обстоятельства нашей жизни того времени. Мы были оккупированы, и держава, поработившая нас, представляла такое варварство и такой вандализм, какого еще свет не видывал. Рассказывают, будто немцы как-то высказали мысль, что если датское население не пожелает сотрудничать, так ничего не стоит отправить его всем скопом на Украину, в Польшу или еще куда подальше. Немцы не заставили долго ждать. Они приступили к выполнению своих угроз, пользуясь самыми безрассудными и недозволенными методами. Мы знаем, что жители Польши и Украины были угнаны в Германию на работу, над ними издевались, их мучили и убивали. Мы имели дело с варварами самого жестокого порядка.
И какой путь должны были в такой ситуации избрать наши политики? Потребовать от них, чтобы они встали в центре Рима и протестовали, кричали, что отказываются принять нацистские идеи о введении нового порядка в Европе? Это была бы крайне неумная и опасная политика. Тут не о чем спорить. Ведь даже нейтральная Швеция вела переговоры с Гитлером, когда он находился в зените славы.
Основу нашего общественного порядка и нашей культуры составляет народовластие. Мы должны прежде всего его защищать, и все силы доброй воли в стране объединились для исполнения этого долга. Стоит еще заметить, что почти во всех речах и статьях, которые теперь резко критикуются, говорилось о нашем национальном своеобразии и о наших политических традициях, которые, как мы надеялись, должны почитаться всеми. Под ними подразумевалась наша демократия. Для нас был вопрос жизни или смерти: не будет народовластия — не будет нашей Дании.
В таком свете ответственные политики видели тогда положение вещей и руководствовались им в своей деятельности. Если немцам хотелось, чтобы им польстили, так почему бы и не польстить. Если немцы говорили о новом порядке в Европе, то с ними тоже соглашались. Но это ведь были одни лишь слова, слова, слова и ничего более. Ни одна живая душа не пострадала, когда заявляли о готовности «перестроиться», если бы Гитлер выиграл свою войну. Но войну ведь нужно было сначала выиграть, а разговор шел о сегодняшнем дне.
Разве лучше было бы, если бы мы упрямо стояли на своем? А так была только вежливость, ничего нам не стоившая. Политическая реальность, конечно, сложное дело. Главное заключалось в том, чтобы не предпринимать никаких действий, могущих нанести ущерб самостоятельности Дании. И вот здесь следует выдвинуть самое серьезное обвинение против Эрика Скавениуса. Его попытка провести в жизнь таможенную и валютную унию была преступной политикой. Если бы она удалась, мы потеряли бы свою независимость, которую всегда твердо отстаивали. Защитник тоже не отрицал серьезных национальных последствий таможенной и валютной унии, но он расположен думать, что все правительство стояло на стороне Скавениуса. Я же считаю, что факты здесь говорят сами за себя. Идея таможенной и валютной унии возмутила всех ответственных лиц, только благодаря вмешательству политиков удалось расстроить эти планы.