Я говорю: «Давай просто не будем это обсуждать».
А Ли, наверное, слышит: «Мне важны только мои страдания, а твоё счастье не интересует».
И всё же мы с ней — подруги.
После площадки Ли заходит за мной. Чтоб спасти от собаки с седьмого этажа, если та вдруг пойдёт на прогулку не в своё время — такое случалось.
Ли зачищает местность, и я выбегаю. Мы идём к ней и слушаем музыку, делаем уроки, что-нибудь смотрим. Мы даже обсуждаем школьные дела, старательно не касаясь темы площадки и всего, что там происходит.
Иногда меня кормят ужином — мама Ли просто идёт по квартире и сгоняет всех за стол, не слушая возражений. Кухня у них просторная, называется — кухня-столовая. Мы сидим в этой столовой, как одна семья: родственники Ли и друзья семьи. В такие моменты я перестаю думать о том, что моё сердце разбито, даже о чёрной дыре забываю.
Дома мне всегда попадает за то, что я ем в гостях.
— Идёшь к подруге — бери что-нибудь из еды! Давай я куплю печенье, вафельный торт или конфеты. Положу в кухонный шкаф, и ты будешь их прихватывать с собой! — говорит мама.
— Что ты нас перед людьми позоришь! — добавляет отец. — Тебя дома не кормят? Хочешь, чтоб опека пришла проверить, какие мы тебе создаём условия?
Я не могу объяснить маме, почему не беру с собой ни вафельный торт, ни печенье. Это будет выглядеть, как будто я чужая, пришла в гости, принесла вкусненькое. А я там — своя. Хотя бы на время ужина.
Чем чаще я бываю на ужинах в доме у Ли, тем острее понимаю, что они — семья, а мы — просто три чужака, живущие в одной квартире.
Человеку нужно место, где он чувствует себя как дома. Наверное, хорошо, когда твой собственный дом и ощущение дома совпадают. Но если нет — пусть дом будет хоть где-то.
Целый прекрасный месяц с небольшим хвостиком моим домом была площадка за школой. Вернее, не домом, только прихожей, в которой я остановилась ненадолго, перед тем, как войти в комнату своего счастья. Где ждал меня Краш.
Я не спрашиваю у Ли, ведь мы негласно договорились не обсуждать эту тему. И всё же интересно: где она чувствует себя как дома? Там, на площадке? Или в кругу своей семьи?
Дни идут за днями. Боль, которая, казалось, поселилась во мне навсегда, стала другой. Она никуда не ушла, просто я, наверное, научилась жить с ней. Как с механическим протезом в том месте, где у других людей расположено чувство счастья.
Только когда я внезапно встречаю Краша в школьном коридоре, меня как будто разрывает на тысячу маленьких Вик. И у каждой из них разбито сердце. Маленькое сердце.
Интересно, сколько разбитых сердец прямо сейчас можно насчитать в нашей школе? Вдруг каждый носит в себе эту боль, но улыбается через силу и через силу живёт?
Родители утром отправляют нас в школу и думают, что мы идём учиться. А мы идём и учимся. Учимся скрывать свои чувства, не сползать по стене, как от удара, не плакать при всех.
Да, я чемпион в этой науке — не плакать при всех. В любой ситуации донесу слёзы до своей комнаты, по дороге могу даже поговорить с кем-нибудь и рассказать родителям о своих успехах в учёбе (которых нет, ха-ха-ха). И только закрыв дверь в свою комнату и включив музыку, я позволяю себе плакать.
Плакать при чужих, и при родителях, и особенно при отце, я больше не буду, не буду никогда. После того случая в лесу — нет, никогда.
— Хватит рыдать! А ну, прекрати! Веди себя прилично! Люди смотрят! Что я им скажу? — шипел отец всю дорогу, пока тащил меня, окровавленную, с поляны, где я повстречала Генриха. Так себе моральная поддержка, я считаю.
Я живу и не плачу, хожу в школу и не плачу, вижу на переменах Краша и не плачу. Я уже и дома перестала плакать. Валяюсь на диване, смотрю в потолок. Пока родителей нет дома, это можно делать безбоязненно. Но даже когда я совсем одна в квартире, я привычно ожидаю окрика. И голос отца звучит в ушах: «Бездельница! Пошла бы помогла матери на кухне!» Сам он маме на кухне не помогает никогда.
И вдруг однажды, когда я лежу на диване и баюкаю свои печали, раздаётся звонок в дверь. Слишком рано для Ли, и уж тем более для родителей.
Я иду в прихожую на негнущихся ногах. Кто это? Опека пришла проверить, какие мне создаются условия? Или Краш — решил извиниться за то, что разбил мне сердце, это была ошибка, а теперь — вот куртка, в которую укутаемся мы оба и пойдём встречать закат, потому что некогда ждать рассвета. Но за дверью стоит Ли.
Она не понесла слёзы к себе домой и плачет у меня на пороге.
Я понимаю без слов. Её сердце тоже разбито.
Внутри меня радуется какой-то мелкий гад: теперь мы с подругой снова на одной волне.