Я стою на поляне в лесу. В руке у меня корзинка. На ногах резиновые сапоги, потому что по пути нам встретится болото. На голове красный платок, чтоб клещи не прыгнули с дерева и не вцепились. Куртку я с утра взяла спортивную, вылинявшую, а джинсы надела красивые, со стразами. Мама говорит, я из них скоро вырасту, надо донашивать. Хотя прошлым летом они были мне ещё велики. Мне девять лет, и я быстро расту.
В этом году родителям удалось взять отпуск только в августе. Каждое лето мы проводим здесь, в деревне. Местные называют нас «дачники». Местных немного: три старухи и муж с женой, которые купили дом и завели хозяйство с козами, курами и кроликами.
Мы с отцом, оставив маму на хозяйстве, с самого утра пошли в лес за грибами.
Я ещё не успела рассмотреть, как изменилась деревня за год: мы приехали вчера вечером. Сначала долго разгружали вещи, а потом все повалились спать. В машине укачало, да ещё и деревенского воздуха надышались. В деревне у воздуха есть не только запах, но и вкус. Как будто это оригинал, а не поддельный городской пластиковый воздух. Вода здесь тоже настоящая, и вся еда. Даже привезённая из города. А вот грибы и ягоды, которые мы летом собираем в лесу и заготавливаем впрок, в городе теряют вкус. Как будто их кто-то подменил.
У лесного воздуха тоже свой вкус — не такой, как в пригородных лесопарках.
Наш лес сосновый, густой, старый. Есть совсем седые поляны, покрытые голубовато-белыми не то мхами, не то лишайниками. Не помню, чем они отличаются друг от друга. Есть поляны, как будто застеленные дорогим зелёным ковром — это уже совсем другой мох. Если наклониться низко-низко, видно, что мох состоит как будто из малюсеньких сосен. Это тоже густой лес, только для муравьёв и крошечных человечков.
Когда мы идём за грибами и ягодами, я представляю, что мы — не совсем мы. Может быть, первобытные люди, которые отправились открывать для своего племени новые угодья. Или хоббиты, только не из фильма, а из книжки. Или что лес — это мох, а мы — очень маленькие существа.
А сегодня я вспоминаю, как шла здесь год назад. И воображаю, что я-сегодняшняя и я-прошлогодняя встретились. И я-повзрослевшая поучаю себя-младшую. Рассказываю, что знаю и умею.
Нам уже пора домой, но урожай сегодня так себе.
— Пока не наберу полную корзину, обратно не пойдём, — не оборачиваясь, говорит отец. — Ты хоть один приличный гриб найди и положи сверху. А то нахватала какой-то мелочёвки, перед людьми неудобно.
Мы выходим на поляну и видим много-много грибов с желтоватыми шляпками. Поганки никто не берёт, они стоят вдоль тропинки, дразнят неопытных грибников. Но мы не ведемся на их вполне приличный вид и переходим в мир папоротников. Отец перешагивает через поваленное дерево. Я знаю, что оно лежит тут давно и всё прогнило, поэтому нарочно на него наступаю. Древесина стала такой рыхлой, что моей ноге без труда удаётся переломить пополам толстый ствол. Вот я какая сильная!
Слышен хруст, совсем тихий. Отец даже не оборачивается.
По бокам от тропинки стоят две сосны. Толстая ветка одной из них, расположенная метрах в двух от земли, тянется к другой, образовывая арку. Я называю это «медвежий турник». Когда первый раз в году под ним проходишь — надо загадать желание. Я замедляю ход, нарочно иду медленно, а загадываю быстро: «Всем-счастья-здоровья-чтобы-всё-всегда-было-хорошо-у-нас-и-вообще-у-всех-на-свете».
Вот такое желание.
А потом я наклоняюсь за огромным грибом, распрямляюсь — и с этого мгновения вижу себя как будто со стороны. Знаю, что случится очень скоро, хочу, чтобы на этот раз пронесло, но зачем-то снова запрыгиваю на поросший мхом пень. Я не должна была двигаться, но испугалась и… Потому что глупая, сама виновата.
…Обычно я возвращаюсь из чёрной дыры так же внезапно, как и проваливаюсь. Тело ещё помнит то, что случилось в лесу. Но я не чувствую боли. И не плачу. Постепенно мир вокруг меня наполняется воздухом. Я снова на лестнице, между четвёртым и пятым этажами, и никого рядом.
Иду домой, ноги немного дрожат. Оставляю в прихожей куртку и кроссовки, мою руки. Потом закрываюсь в комнате и включаю хоть какую-то музыку. Лежу на диване в одежде.
Почему, оказавшись в чёрной дыре, я каждый раз иду на ту поляну? Ведь знаю, чем дело кончится. Я снова прокручиваю в голове эту ситуацию и привычно говорю себе: в следующий раз точно поступлю правильно. Ничего не буду трогать. Или хотя бы на пень не полезу. Что, если я просто вернусь в наш деревенский дом и весь родительский отпуск просижу внутри? Может, вся моя жизнь тогда изменится?