Иногда мне кажется, что все близкие люди живут у Ли в голове и приказывают, что ей делать, пытаясь перекричать друг друга. Вчера её брату удалось перекричать всех, он победил. Но чего хочет сама Ли? Из-за этих криков ей не слышно саму себя.
Тем временем в моей собственной голове радостно пританцовывает мелкая эгоистичная Вика. Отлично, Ли сегодня занята. Значит, можно про Федю ей вообще не рассказывать. Мало ли, вдруг мне всё показалось, и у нас с ним нет ничего общего, кроме музыкальных вкусов?
После уроков мы с Ли выходим из школы вместе — как обычно. Но потом она отправляется домой, ждать брата, а я иду на детскую площадку за школой.
Вчера вечером была оттепель, ночью ударил мороз, днём прошёл снег. Я осторожно двигаюсь по дорожке, чтоб не поскользнуться. Федя с сумкой на боку стоит ко мне спиной возле ёлочки на другом конце площадки.
— Привет, — говорю я.
Он оборачивается не сразу. Увидев меня, вытаскивает наушники, отключает музыку и говорит:
— Привет!
— Что слушаешь? — спрашиваю я.
— А просто всё подряд из твоего плейлиста, — отвечает он. — Неплохая подборка. Я тебе пришлю ссылку на одну группу, она должна тебе понравиться.
— Давай. Я тоже кое-что тебе скину, — говорю я.
Мы выходим на посыпанную песком дорожку. Федя осторожно вытаскивает Друга из сумки, прицепляет поводок к его ошейнику и выпускает собачку побегать.
— Хочешь вести его сама? — спрашивает он у меня.
— Не знаю. Он собака вообще-то. А я их боюсь.
— Ладно. Хотя Другу можно доверять. Он умный и не подлый. Собаки — как люди, очень разные. Бывают умные и глупые. Бывают такие, которым надо доказать, что они самые главные. Бывают ужасно хитрые. Бывают злые. Бывают странные. Некоторые нормальные, их просто надо больше любить и лучше воспитывать. Мы с Другом ходили к собачьему психологу и видели всяких. А держаться подальше надо от странных и злых. Ну, и ещё от тех, у которых хозяева с кукухой не дружат.
Легко ему говорить! Чтобы понять, какая на горизонте появилась собака — злая, умная или странная, — надо не бояться собак. Спокойно присматриваться и размышлять. У меня же табло с надписью «Опасность!» загорается в голове при встрече с любой собакой.
Но вот — Друг, собака. Он бежит рядом, в паре десятков сантиметров от моей ноги. Стоит мне только попросить, Федя посадит его в переноску, чтоб я не нервничала. Но я — не нервничаю!
— Я тоже хочу уметь разбираться в собаках, — говорю я.
— Не проблема. Друг научит, — отвечает Федя. — Хочешь его погладить? Только дай ему сначала руку понюхать, и не бойся, он без разрешения даже не лизнёт. Вы уже достаточно знакомы, он не испугается.
«Он не испугается». А я?…
Присаживаюсь на корточки рядом со шпицем. Он не бежит ко мне, смирно стоит, где стоял. Осторожно протягиваю руку для обнюхивания. Вспоминаю, как боялась подступиться к цирковому пуделю. Но мы с Другом оба — покусанные. Я глажу маленького пёсика, как кошку. А потом храбро беру в руки поводок.
Друг бежит впереди, катится, словно большой чёрный шерстяной клубок, а мы идём за ним. Как сказочные герои, которые выбираются из страшного сказочного леса в обычный мир. Я даже забываю о списке опасных улиц и дворов, которые надо обходить. Нас ведёт Друг. У Друга — нюх. Он не подкачает! Мы сворачиваем на аллею — улицу, с двух сторон обсаженную деревьями.
И тут — словно кто-то распарывает защитный кокон, образовавшийся вокруг нас. Сначала я слышу отрывистый лай, а мгновением позже замечаю бегущую издалека овчарку. Ту самую, которая держит в страхе весь двор. За собакой, поскальзываясь на льду, гонится её хозяйка.
— Стоять, сволочь! Место! Фу! — орёт она.
Федя забирает у меня поводок, подхватывает Друга на руки и тихим голосом отдаёт команду:
— Не поворачивайся к ней спиной. Медленно отступаем. Ме-длен-но.
Делаю шаг назад. Я спокойна, я никого не притягиваю своим страхом. Собака всё ближе. Да не спокойна я ни разу!
Стук сердца в ушах, задержка дыхания, и опять я в том лесу.
Сколько же можно!
Начало августа. Тропинка. Мох. Рядом идёт отец. «Привет, давно не виделись. Извини, но мама так и не решила, что с тобой делать», — думаю я.
Чувствую себя могущественной: я знаю, что мы с мамой знаем, что он трус и предатель, а он даже не в курсе, что очень скоро струсит и предаст.
Мы как постаревшие артисты, которые разыгрывают всё тот же детский спектакль. Сколько раз мне ещё придётся вот так, посреди своей новой, сегодняшней жизни, проваливаться в эту чёрную дыру?