И он многозначительно умолк.
Вообще в такой формулировке это звучало весьма убедительно, и обвинения рассыпались буквально на глазах. Хотя, подозреваю, попытайся Хорхе оправдаться самостоятельно, его бы попросту слушать не стали. Собственно, его и не собирались ни о чём спрашивать, раз посадили в клетку, как дикое животное, задвинули угол и приставили охрану. Если бы не Йен…
– Абсурд! – рявкнул Крокосмия. По-прежнему громко, но без лишней страсти, как мне показалось: то ли остыл, то ли сдался, то ли задумал что-то ещё; последний вариант, конечно, не внушал оптимизма. – Это не суд, а представление! Как можно делать выводы о намерениях убийцы, исходя только из его возможностей?
– Апелляция к силе – древний метод, можно сказать, традиционный, – не согласился Йен, широко улыбаясь. – Напомню, дорогие мои: когда-то меня объявили вне закона лишь потому, что вместе с бессмертием я заполучил преимущество перед всеми вами, то есть стал для вас опасен. Это, по-моему, и значит «делать выводы о намерениях чародея, исходя из его возможностей»… Впрочем, я забыл о другой чудесной, освящённой временем традиции: объявлять метод легитимным или абсурдным в зависимости от того, против кого он обращён.
– Клоун, – Крокосмия точно выплюнул слово.
Взгляд у него метнулся по сторонам; уголки губ дёрнулись вверх, и под ложечкой у меня тревожно засосало.
…Это не могли быть его люди – те, которые расходились по трибунам? Ведь не могли же?
– Цирк, как мы выяснили, моё давнее хобби, – охотно подтвердил Йен и сладко потянулся – на публику, не иначе. Футболка у него неприлично задралась на животе, и он неторопливо одёрнул её, проведя ладонью себе по прессу. – Но, кроме клоунов, знаешь ли, там полно интересных людей. Мудрецы, укротители тигров… фокусники. Вот фокусники мне нравятся: никакого обмана – просто чудеса, которые творятся прямо на ваших глазах! Однако я не нуждаюсь в чуде, чтобы оправдать невиновного.
Работая с текстами большую часть сознательной взрослой жизни, я не могла не оценить эту словесную дуэль. Каждой, буквально каждой репликой он продавливал свою точку зрения: менял «убийцу» на «чародея», цитируя своего оппонента, рассыпал намёки, многозначительно умолкал в нужных местах. И вот уже следом за нейтральным «никакого обмана» мерещилось обидное «в отличие от речей обвинителя», за «не нуждаюсь в чуде» – «а вот тебе оно понадобится».
– Невиновен ли Хорхе Альосо-и-Йедра – решит суд, – напомнила деликатно одна из «статуй» в масках. – Что же до свидетелей – мы услышали их. Тем не менее, у суда возник вопрос: зачем Эло Крокосмии понадобилось преследовать человека, медиума, не приобщённого к тайнам Запретного Сада?
Реплика была с очевидным подвохом; каждая интонация – которым, замечу, полагалось оставаться нейтральными – намекала на то, что прямо сейчас на глазах почтенной публики происходит фокус: обвинитель превращается в обвиняемого. Но Крокосмия сохранял спокойствие. Более того, он словно бы потерял интерес к прениям, и отвечал формально, без огонька… может, уже подготовил путь к отступлению и выжидал нужный момент?
Я так увлеклась размышлениями, что не заметила, как всеобщее внимание сместилось на меня: ну, естественно, суд же упомянул «медиума, человека», грех не рассмотреть попристальнее предмет, собственно, споров.
– Да, именно, – с заметной задержкой откликнулся Крокосмия, глядя почему-то в сторону Хорхе, в отличие от большей части присутствующих. – Зачем бы я гонялся за лантерном? Какой мне прок от чокнутой девки?
Йен скосил на меня взгляд и подмигнул; в голову точно вино ударило.
– Эй, протестую! – услышала я собственный голос, усиленный чарами. Внимательных взглядов стало больше, и теперь они ощущались физически тяжёлыми – и это парадоксальным образом меня подстёгивало, понуждало говорить ещё и ещё. – Я не чокнутая. Более того, раскладывать по полочкам бардак в чужой голове – моя профессия: философский факультет, специализация – конфликтология. И, кстати, я веду колонку в «Шери» и даю консультации – блог «Спросите Куницу», подписывайтесь прямо сейчас. Есть опыт работы с чародеями, проработка как внутренних, так и социальных конфликтов. Обращайтесь! Если доживу – отвечу обязательно всем! – закончила я оптимистично и послала трибунам воздушный поцелуй.