– Она в состоянии о себе позаботиться.
У меня мурашки по спине пробежали от его слов, а лицо точно замёрзло. Ну да, обычным человеком меня теперь не назовёшь…
– Всё в порядке. Потом объясню подробнее, когда найдём местечко поспокойнее. – Я в шутку щёлкнула его по лбу, но это дурацкое серьёзное выражение никуда не делось. – Дино? Бернардино Висконти? Диди? Динуччо?
– Ой, нет, – он помидорно покраснел и закрыл лицо руками. – Хватит, я понял, это правда ты.
Пока мы болтали, небо заволокло тучами. Вход в каверну Хорхе открывал уже под громовые раскаты; ушибленный кот пялился на нас из подъезда, сидя рядышком с таким же пучеглазым приятелем.
– Бай-бай, – шепнула я на выдохе, махнув им рукой на прощание. Вспыхнула молния, делая всё контрастным и каким-то ненастоящим. – Ещё вернусь. Не давайте себя в обиду, мальчики.
Коты мявкнули и просочились под крыльцо.
В каверну мы прошли через арку между дворами. По ту сторону раскинулся старинный городок, разрушенный почти до основания и погружённый в сизые сумерки; воздух здесь был на вкус, как пыльная пепельница, а в темноте между заваленными набок домами и просевшими крышами непрестанно двигалось что-то чёрное, гладкое, масляно блестящее.
«Урсула, поменяемся на пару минут», – внезапно попросил Йен.
Трещина в земле подозрительно вытянулась в мою сторону; я ускорила шаг, нагоняя Хорхе, и пробормотала:
– Меняемся так меняемся, никаких возражений…
С точки зрения заблудшей души выглядела каверна ещё хуже – тоненькая, хрупкая корочка почвы и камней на спине какой-то огромной хтонической твари с кучей тонких щупалец-отростков, беспрестанно шевелящихся и, кажется, даже переползающих с места на место в темноте. Правда, стоило Йену глянуть в их сторону сияющими глазами и многозначительно усмехнуться, как они опасливо втянулись под землю.
«Старые приятели?» – осторожно сформулировала я вопрос.
– Как сказать, – шепнул Йен в ответ еле слышно. – Не припомню, чтобы мы встречались… С другой стороны, у чудовищ память несравнимо лучше человеческой, и силы свои они оценивают гораздо лучше.
Боялись его местные монстры или нет, но я сочла за лучшее не рассматривать их слишком пристально и сосредоточила своё внимание на Хорхе, который невозмутимо кружил по разрушенному городу, разыскивая нужный выход. Вместе с Дино они смотрелись улётно – мой бывший ростом обогнал его на целую голову, да в плечах разница оказалась значительной.
Йена эти наблюдения повеселили.
– О, ты ещё не видела, как Хорхе меня таскал с пьянок, – мурлыкнул он. – В мои пятнадцать это уже смотрелось гротескно, а ещё через лет шесть – попросту абсурдно. Хотя никто не смеялся почему-то.
Хорхе запнулся и послал через плечо короткий убийственный взгляд.
О… ну, в целом-то ясно почему. Я бы тоже не рискнула смеяться.
Каверна закончилась так же внезапно, как началась. Мы нырнули в очередную арку – и буквально вывалились под проливной дождь. Йен тут же предложил поменяться обратно, видимо, его не вдохновляли потрясающие ощущения от липнущих к ногам джинсов или волос, в прямом смысле затекающих под воротник… Впрочем, все размышления о физических неудобствах выскочили у меня из головы, стоило оглядеться по сторонам.
«Нора». Мы вышли к «Норе».
– Урсула, простите, что не предупредил, – Хорхе тоже вымок до нитки, но не растерял ни грана своего лоска. – Но, боюсь, нам придётся разобраться с этим сейчас. Не могу гарантировать, что мы сможем вернуться сюда в ближайшее время. Вам придётся решать.
Тони по-прежнему был там – корчился в тёмной глади стекла, и распахнутый в беззвучном крике рот казался чёрной дырой.
Я знала, что мне придётся вернуться и что-то сделать… Но не сейчас. Не сейчас же…
«Урсула, хотя он и говорит так, но ты вовсе не обязана…»
Мы можем вернуться. А можем и нет, и тогда Тони останется здесь мучиться – снова и снова переживать свою смерть, пока кукла с его лицом будет готовить эспрессо и взбивать молоко паром.
«Урсула, послушай…»
Да, Йен говорил, что можно попытаться вернуть его душу обратно в тело или пересадить в куклу, в марионетку. Это будет подобие жизни. Если мы справимся. Если успеем. Если его память не разрушится до тех пор от бесконечного повторения предсмертной агонии.
«Урсула, я обещаю тебе, что…»
Подходящий булыжник нашёлся быстро – машины часто парковались тут прямо на тротуаре, и брусчатку порядком размесили колёсами. Я взвесила его в руке, размахнулась и швырнула в стекло.
Брызнули осколки.
С опозданием заверещала сигнализация.