Открыв с трудом решетки и замок в форме смеющейся с жемчужными слезами маски; с неким шоком обнаруживаешь одну лишь, довольно маленькую комнату, залитую темно-синим цветом, переливающимися всеми красками зеркальной радуги!
Посреди этой комнаты стоял маленький стол, заставленный сияющими подносами с шоколадными конфетами, чашками с горячим чаем. Больше никого не было, только молчаливые украшения, свешивающиеся с потолка и атмосфера абсолютного и теплого покоя.
Наслаждаясь этим покоем, удобно устраиваешься на мягкой, роскошной кровати и начинаешь рассматривать украшения, ловить конфеты, словно сыплющиеся дождем, запивая чаем.
Но потихоньку тебе начинает надоедать волшебное оформление единственной комнаты замка, обилие приторного сладкого и пустых украшений, одолевает ленивая эгоистическая карусель скуки; крепнет злость на все происшедшее; мучительно хочется уйти, но… решетки снова захлопнули дверь с будто насмехающейся маской.
«Как же было неплохо под своим одеялом! – мелкими шажками закрадывается тоска, уныло встречая знакомый вкус шоколада, - Зачем же я не послушалась бабочки, она ведь словно хотела меня научить чему-то!...».
Слушая этот поток мыслей, скучающий блеск украшений колыхнулся; и, сквозь темно-синий, переливающийся туман, ты разглядываешь фигуру странного юноши, с, почти стеклянной застежкой плаща в форме бабочки, сосредоточенно смотрящего на тебя.
Его взгляд был полон обиды и затаившейся надежды; искры которой снова пронзили рассеивающийся туман; все происходящее как-то пробудило испуг и отвращение, совсем заглушившее все прежние мысли.
«Выпустите меня и прекратите Ваши фокусы!» - неподозревая непоправимости игры черных волн внутри, резко говоришь ты.
«Почему ты капризничаешь? – неожиданно мягким тоном спросил странный юноша. – Ты в тепле, в покое, с любимыми забавами… И больше тебе это не надо?»
Слова собеседника тебя сконфузили, может потому, что в них чувствовался укор и требование простого ответа.
«Да, не надо! – резко выдаешь ты его. – И Вас это не должно удивлять… Вы вообще знаете, что мне плохо делаете (своровали драгоценности; а от Вашего сладкого желудок может испортиться, от чая – может развиться кариес и проблемы с зубами)?... Но я никому это не расскажу, если Вы все это прекратите и меня отпустите!»
«А ты разве не хочешь поймать бабочку со стеклянными крылышками?» - ни с того ни с сего чуть ли не шепнул чудной хозяин мистического здания леса.
От этих слов тебя неожиданно бросило в неприятный холод подозрения и чувства… вины, совершения чего-то неправильного. Но слипающиеся глаза, истосковавшиеся по родным снам, и усталость от, пустых для тебя, чудес уже продиктовали принять насупившуюся позу и гордо отвернуться.
«Откуда Вы знаете про эту бестолковую букашку? – стараешься почему-то добиться своего темной сердечной силой, с наслаждением отмечая ошеломленный взгляд собеседника, - Так это Вы ее прислали ко мне, чтобы заманить?!... Как можно меня так мучить?!... Откройте дверь немедленно!...».
«Но ты же хотела подарить ее своему дядюшке! – с подозрительной четкостью знаний ахнул юноша, с какой-то слабой надеждой и тревогой схватившись за застежку плаща, - И теперь ты не хочешь его порадовать? Ведь знаешь, такой красивой бабочки, как со стеклянными крылышками, нет больше на всем белом свете!....».
Весь этот, бессмысленный, с твоей точки зрения, разговор начал не на шутку злить тебя; и ты, с липким удовольствием поддаваясь этому чувству, начинаешь швырять наотмашь конфеты и рвать цепочки ослепительных украшений.
«Вместо того, чтобы лезь в мою жизнь, - с дикой улыбкой кричишь ты, демонстративно швыряя о пол изящные чашки, - лучше бы выгнали меня, я же Вашими конфетами блестящий пол Вашего замка пачкаю, украшения порчу, чашки бью!... А знаете почему? Потому что мне надоел Ваш замок; и до дядюшки мне нет дела – бабочка мне нужна была только для того, чтобы он мне хоть раз приличный подарок сделал!... А нет, так и все равно, потому, что и без Вашей уродливой бабочки разберусь!... Откройте дверь, я сказала!!...».
«Я готов подарить тебе ее! – терпеливо и снисходительно продолжал юноша, тайком смахнув слезинки, - она ведь приносит здоровье, долгую жизнь и молодость, красоту, ум, удачу и счастье тем, кто ею владеет!... Лишь, прошу, скажи одно слово…»
Казалось, подсознание пыталось одернуть тебя от слепоты поступков, встревожено и бесконечно, на самых высоких тонах повторяя живительные подсказки о должной благодарности и простой теплоты; но самолюбие уже окунулось в ядовито-коричневую трясину горького шоколада, так обезображивающего твою простую, естественную утонченность.
От него, с отчаянной яростью, гремит твой выкрик: «Ничего не хочу знать!... Я хочу домой, а Ваш замок и Вас видеть больше не могу!!!...»;и летит осколок крупного зеркала, когда-то старательно обрамленного сапфирами и отражавшего твое, довольное комфортом, лицо; прямо в сердце, печально опустившегося на пол и незаметно открывшего дверь, волшебным взмахом плаща, юноши.
Его взгляд с болью следит, как ты безразлично и торопливо пробегаешь мимо, чуть слышно зовущих, осколков украшений, зеркал и чашек; к двери, в лес, к дому, облегченно захлопываемой разбитой двери. И он соблегчением ощущает, как его плащ потихоньку тает легкими облачками, украдкой убаюкивающими тебя, мило дремлющую.
Как застежка печально треплется и… улетает, от его рук, огромной бабочкой; той самой, со стеклянными, темно-сине-алыми, крылышками, с причудливыми узорами – перевернутыми знаками, зовуще-дрожащими прозрачными женскими глазами (дивно похожими на твои).
И маленькими прозрачными звездами, падающими из тени… нет, не фараона, а юноши, тоскливо смотрящим вслед улетающей бабочке, туда, где лунные блики синевы хранят твои мечты…