Может так оно и есть?
Всё, что я знаю наверняка, это то, что у меня больше нет моего убежища.
Проклятье.
— Он не закроет жалюзи, — говорит нам Ло. — Он заявил, что это хорошая реклама для закусочной. По крайней мере, они честны и откровенны.
— Может, нам лучше уйти? — быстро выпаливаю я. Вот так. Ух ты, аж легче стало. Я жду, пока кто-нибудь из них поймает его. Я встаю из-за стола, уже ожидая, что они согласятся.
— Нет, — говорит Ло, его рука ложится мне на плечо, заставляя мою задницу вернуться на сиденье. Двойное проклятье. — Сегодня твой день рождения, а ты уже неделю не выходила из дома.
Его рука ложится на мою талию, и я делаю глубокий вдох и прислоняюсь к его теплому телу. Я бы хотела признаться, что в этот момент все мои мысли целомудренны, но в голове мелькает образ обнаженного Ло.
Его мышцы, его худое тело... У голого Ло хорошая задница и очень большой...
— Ещё раз, — грубо говорит Райк, глядя на меня, подавляя мои грязные мысли. — Что ты хочешь на свой день рождения?
Член.
Мне приходится закрыть глаза, в то время как я проклинаю свой разум за то, что он автоматически переключился на это.
— Она хочет то, что ты не можешь ей дать, — отвечает за меня Ло.
— Например, телекинез и телепортацию, — выпаливаю я, на случай, если Ло подумал о другой вещи, которую Райк не может мне дать.
— Я имел в виду секс, но и это тоже, да, — говорит Ло.
Сегодня всё идет не очень хорошо. Не-а.
Я прячу лицо в ладонях и жду ещё щелк щелк щелк камер. С минуты на минуту.
Щелк.
Щелк
Щелк
Вот и оно.
Я не вылезаю из крепости, которую я сделала из своих рук.
— Лили… — Ло начинает, беспокойство слышно в его голосе.
— Я не хочу говорить о сексе или члене, — быстро говорю я.
Мужчина прочищает горло.
Дерьмо.
Я виновато оглядываюсь. Официант стоит в конце стола с блокнотом в руке. Его взгляд устремлен куда угодно, только не на меня. С таким же успехом я могу носить дорожный знак с надписью: Извращенка и Сексуально зависимая.
— Что вам принести выпить? — спрашивает он.
— Воды всем, — заказывает Ло.
Официант уходит, и дверь закусочной звенит, когда входят новые молодые люди: подростки или студенты колледжа. Они собираются в соседней кабинке и достают свои мобильные телефоны, делая снимки.
Нахождение в спячке в нашем доме звучит гораздо приятнее, чем это. Может быть, медведи знают что-то, чего не знаем мы.
Райк расстегивает молнию на своей кожаной куртке.
— Сегодня твой двадцать первый день рождения, значит ли это, что ты сегодня пьешь?
Он откладывает куртку в сторону, одетый в простую серую футболку.
— Нет, — качаю я головой. — Я собираюсь отказаться от этих традиций.
Мои причины выходят за рамки того, что Ло — выздоравливающий алкоголик. Я хочу запомнить сегодняшний вечер, особенно если он будет включать в себя секс.
— Она опосредованно прожила мой двадцать первый день рождения, — добавляет Ло. Так и было. Это было неприятно.
Кто-то стучит в окно возле моего уха, и я подпрыгиваю так быстро, что опрокидываю свой стакан с водой. Райк ругается себе под нос и вытирает пролитое салфеткой, прежде чем у меня появляется шанс это сделать.
Папарацци снова бьет кулаком по стеклу, и мои глаза доверчиво следуют за шумом.
Вспышки сверкают, как разбитые лампочки. И тут стол подростков разражается хохотом, их взгляды перебегают на нашу кабинку и возвращаются назад. Мои нервы взвинчены, особенно когда все больше и больше колокольчиков звенят друг о друга, сигнализируя о наплыве людей в «У Лаки».
Мы здесь задохнемся, на нас нападут или ещё что похуже. Всегда есть что-то похуже.
И я отпустила Гарта, моего телохранителя, домой пораньше. Стадное чувство возьмет верх над тремя людьми. Двое — это компания, трое — это уже толпа, верно? Значит, четверо — стадо. Нам не хватает одного человека.
— Лили, успокойся, — шепчет Ло, его ладонь на моей щеке, большой палец гладит мою гладкую кожу. — Эй, что происходит в твоей голове?
Глупости. Страх. Всё вышеперечисленное.
У меня нет возможности ответить ему. Официант возвращается с блокнотом в руке, готовый принять наши заказы. Я даже не взглянула на слова в меню (хотя знаю его почти наизусть).
Печально то, что я очень хочу хот-дог. Вот правда. Но я знаю, что мои фотографии с широко открытым ртом и сосиской между губами попадут на первую полосу всех таблоидов. Могу ли я разрезать его и съесть так? Может быть, но это не то же самое.
Мой взгляд скользит по вариантам салата, медленно отгоняя тягу моего желудка.
— А вы? — спрашивает меня официант. Я даже не слышала, что выбрал Ло.
— Я... просто буду суп дня.
Безопасно. Но я не могу скрыть разочарование на своем лице, когда передаю пластиковое меню официанту.
Ло смотрит на меня так, будто у меня выросли три рога.
— Ты ненавидишь суп из брокколи и чеддера.
А. Точно.
— Может быть, их суп лучше.
Я пожимаю плечами, избегая его янтарных глаз.
Затем Ло начинает вылезать из кабинки. Девочки-подростки визжат, потому что он находится примерно в полутора метрах от их столика. Он не отрывает от меня взгляда.
— Мне нужно с тобой поговорить.
Он кивает в сторону туалета.
Брови Райка поднимаются.
— Это ни хрена не подозрительно.
Ло кладет руки на стол и наклоняется ближе к брату.
— Я могу говорить при тебе, но не при пятидесяти других людях в этом месте.
Как раз когда он заканчивает свое заявление, в закусочную врывается ещё одна группа людей и собирается за растущей очередью.
Теперь свободных столиков нет.
Мои бедра скрипят о дешевый пластик сиденья, пока я пробираюсь к концу кабинки. Лорен выпрямляется и ждет меня. Когда я успешно покидаю своё укрытие, Ло кладет руку мне на поясницу и ведет меня в туалет.
2. Лили Кэллоуэй
.
0 лет: 00 месяцев
Август
Мы входим в общий туалет, единственный вид без кабинок. Как только дверь закрывается, он щелкает замком.
Когда он встречается со мной взглядом, его глаза застелены безошибочным беспокойством.
— Что не так?
Отлично. Я настолько очевидна, что он привел меня для совещания в туалете — из-за хот-догов. Это немного убого, поэтому я выдаю: — Ничего.
Он скрежещет зубами.
— Лили.
— Ло.
— Не надо говорить мне Ло. Ты расстроена и не говоришь мне, почему.
Он скрещивает руки на груди и блокирует дверь, возможно, понимая, что я готова хоть сейчас выскочить из неё.
— Мы не уйдем, пока ты не объяснишь.
— Ты устраиваешь драму из-за пустяка, — шепчу я. — Серьезно, ты будешь чувствовать себя ужасно глупо.
— Почему ты шепчешь? — спрашивает он. — И позволь мне решать, глупо это или нет, Лил.
Я издаю пораженный вздох.
— Хот-доги, — признаюсь я. — Я хотела хот-дог на обед.
Я жду смеха и вопроса «серьезно, Лили?» но его так и не последовало. Он долго смотрит на меня, переваривая сказанное, и его брови начинают сходиться в кучку в расстроенной манере.
— Мне жаль, — тихо говорит он.
Я качаю головой.
— Извинения нужно приберечь для отказов в колледжах, расставаний и похорон. А не для девушки, которая не может есть фаллические продукты на публике.
— Ты знаешь, что это нечто большее.
Полагаю, моя жизнь сильно изменилась за последние несколько месяцев. Я никогда не была нормальной, но тот факт, что этот скандал лишил меня возможности быть нормальной — это больно. Я обдумываю всё в течение секунды.