— Она уже убила трех из них, — защищает Коннор своего питомца. Он опирается рукой о стену и смотрит на меня сверху вниз. — Если бы их было больше, я бы усомнился в её прирученности.
— Не хочу тебя расстраивать, Коннор, — говорю я, — но твоя кошка дикая.
Когда мы наедине, Лили называет её оранжевым чудовищем. В том смысле, что Сэди расцарапала Роуз до крови, когда та пыталась надеть на неё ошейник. Я думал, что Роуз непробиваема почти для всего.
— Я нашел Сэди, знаешь ли, — он держит в руках кружку с дымящимся кофе. — Она сидела под дождем возле моего интерната. Мать была мертва. Как и три других котенка.
Не знаю, скольким ещё людям он это рассказывал.
— Никогда бы не принял тебя за очень заботливого человека.
— Я и не являюсь таковым, — честно говорит он. — В тот момент она не тронула моё сердце, — конечно же. — Я просто знал, что в моих силах спасти ей жизнь, и сделал это.
Это было довольно самонадеянно, но я стараюсь копать в этом направлении.
— А теперь, когда она стала старше и злее?
— Я воспитал её именно так, как хотел, — говорит Коннор. — Она больше не нуждается во мне, чтобы выжить. Хотя она и любит меня больше всего.
Хм. Я внимательно изучаю, как он устало прислоняется к стене. Его тело не напряжено и не выпрямлено, как обычно. Под его глазами темные круги.
— Дерьмово выглядишь, — говорю я.
Правда. Я никогда раньше не видел его таким изможденным.
Он потягивает свой кофе.
— Я аспирант, пытающийся возглавить многомиллиардную компанию. Если бы я не выглядел дерьмово, я бы сидел на наркотиках.
Я и забыл, что он пытается взять бразды правления Cobalt Inc. в свои руки. Почти упоминаю Скотта, но даже мысль о нем раздражает каждый нерв в моем теле.
Я оглядываюсь назад через подпол, как раз когда Райк ударяется головой об одну из труб.
— Да черт бы меня побрал9, — ругается он.
— Уже предаешься утехам с крысами? — спрашивает Коннор с ухмылкой.
— Иди нахуй, Кобальт, — он лежит на животе, используя предплечья и ноги, чтобы проползти через небольшое пространство. — Самый низкий из нас должен был лезть сюда.
Это было адресовано мне.
— Если бы я знал, что ты будешь строить из себя мученика, то сделал бы это сам, я же всего на три сантиметра короче тебя, бро.
На этот раз Райк ударяется лбом и издает недовольный рык.
— Я всё ещё метр, блять, девяносто два.
Я смотрю, как он двигается со скоростью улитки.
— Кроме того, что ты великан, почему так долго? Ты установил ловушку. Ты должен знать, где она.
— Она, должно быть, унесла ловушку с собой.
— Просто используй свой нос, — говорит Коннор. — У собак самое лучшее обоняние.
Это заставляет меня рассмеяться.
— Отъебись, — отвечает Райк.
Уверен, Райк может справиться с подколами Коннора. Даже когда Коннор выводит его из себя, кажется, комментарии никогда его не задевают. Райк — самый сильный человек, которого я когда-либо встречал. Сильнее, чем я.
Вот почему Коннор подкалывает Райка и хвалит меня.
Не знаю, осознает ли это Райк, или отдает ли Коннор себе отчет, насколько хорошо я понимаю его отношения со мной. Но я вижу, как Коннор тратит свое время, пытаясь возвысить меня и заставить поверить, что я такой же достойный, как и мой брат.
Это не так. Я никогда не стану таким же хорошим человеком, как он, но иногда приятно, когда друг пытается убедить меня в обратном.
Коннор достает из кармана телефон и начинает писать сообщение. Менее чем через минуту он спрашивает: — Лили занимается сексом больше, чем обычно, верно?
Я напрягаюсь. Хранить секрет от парня, который в десять раз умнее меня, сложно. Но не невозможно. Я провел три года, притворяясь, что у нас с Лили отношения. Я справлюсь.
— Нет, но она хочет этого, — я сжимаю в кулаке черный мусорный пакет и поднимаюсь, ноги болят в этой позе. — Всё это гребаное реалити-шоу выводит её из себя, — это правда, но мы трахаемся гораздо чаще, чем людям хотелось бы. Большую часть времени мы трахаемся в её машине, вдали от камер и тонких стен, где люди могут подслушать. Я говорю всё, что он ожидает услышать: — И она заглушает свою тревогу сексом, что означает, что я не буду трахаться в течение следующей недели, и она получит только мои пальцы.
Я нахожу ближайшую камеру, висящую на потолочной балке, машу рукой и подмигиваю, просто для большего эффекта. Может, это отвлечет Коннора.
У операторов обеденный перерыв, поэтому нас снимают только стационарные камеры.
— То есть вы не занимаетесь сексом?— спрашивает он.
Тон его голоса невозможно разобрать. Я очень, блять, надеюсь, что достаточно хорошо преподношу информацию.
Чем дольше он смотрит на меня, тем больше я понимаю, что, возможно, переоценил свою способность лгать ему.
На моем лбу собирается пот. Потираю затылок, взвешивая в голове возможные варианты. Я должен частично признаться.
— Нет, я имею в виду… — просто продолжай. — Мы трахались на днях. После этого она была немного навязчива, поэтому я хочу, чтобы она воздержалась три или четыре дня, и посмотреть, как она справляется.
Она не была настолько навязчивой. Она не позволила себе переступить границы дозволенного, а мы, блять, никак не сможем воздерживаться. Но думаю, он успокоится, услышав это.
Не так давно я даже попросил его присмотреть за нами — убедиться, что мы придерживаемся двадцатичетырехчасового графика. Секс каждую ночь, и никогда больше.
— И при этом вы пользовались презервативами? — спрашивает он.
У меня отвисает челюсть от этого вопроса. Мой желудок скручивает, и я бью кулаком по стене.
— Райк, поторопись, блять.
Я не хочу делиться всеми подробностями своей сексуальной жизни. Коннор почти не делится своей. Мне нужно сохранить хоть что-то для себя, ради всего святого.
— Ло, — говорит он.
Я поворачиваюсь к нему, мои глаза вспыхивают.
— Этот разговор окончен.
— Я пытаюсь представить, как Лили будет выглядеть беременной, — его тон обычный, не злобный. — Все её тело округлится или только живот?
Моя грудь вздымается от раздражения и от чего-то такого мрачного. Я эгоист. Но я никогда не хотел быть таким эгоистом — заводить ребенка, зная, что он или она могут страдать от этой пожизненной борьбы.
— По крайней мере, я занимаюсь сексом, — говорю я, мой голос как бритва, которая причиняет мне физическую боль. Но я продолжаю. — Как давно ты трахаешь свою руку?
— Мы с моей рукой давно ладим, — легко отвечает он, тепло улыбаясь.
Мои мышцы расслабляются. Загадка, почему люди хотят со мной дружить.
— Я не твой брат, — Коннор кивает в сторону погреба, в котором Райк успешно исчез. — Я не собираюсь осуждать тебя за то, что ты сделал глупость. Но я встречаюсь со старшей сестрой твоей девушки, так что мои собственные яйца на кону.
Точно. Я киваю.
— Таковы последствия деления постели с дьяволицей.
— И она мне, блять, нравится, — говорит он, — так что сделай мою жизнь проще и используй презерватив.
Я полностью расслабляюсь. Представляю, как это, должно быть, раздражает, когда Роуз весь день что-то говорит ему в ухо. Размышляю о том, были ли мы с Лили осторожны. Думаю, да. Она принимает противозачаточные. Поэтому я бормочу: — Я буду более осмотрителен.
Райк врезается в трубы, ругается, а потом кричит в ответ: — Здесь так много чертовой плесени. Никто не должен жить на этом этаже, пока мы не наймем кого-нибудь для уборки.
Я читаю между строк.
Дэйзи живет на самом нижнем этаже.
Я видел, как он смотрел на неё в ванной, когда мы только приехали в таунхаус. По многим причинам мне тяжело принять то, что возможно она может нравиться ему больше, чем просто друг.
Снова приседаю и вижу, как Райк приближается к двери.
— Если это твой способ заставить Дэйзи жить с тобой, можешь забыть об этом. Я и так с трудом перевариваю вашу дружбу.