Последним командиром пароходо-корвета стал капитан-лейтенант Вишняков, и было это, дай бог памяти, в 1876 году.
Тогда судно уже стало на брандвахтенную службу во Владивостоке.
- А что это значит?
- А это значит, что судно уже не ходит в моря, стоит в порту на якоре, следит за порядком, и на нём постоянно дежурит пожарная команда. Это последняя должность судна, перед окончательным списанием, так сказать, уходом на пенсию.
- Вы на нём живете, наверное, потому, что сами на этом пароходе плавали?
- Нет, что вы! На нём плавал мой отец унтер-офицер Серёгин. А я служил на подводной лодке.
- Она тоже здесь?
- Да. Как ей и положено - лежит под водой. Только уже никогда не всплывет... Я тут по ночам слышу, как корабли трутся бортами друг о друга, как скрипят в клюзах ржавые якорь-цепи. Будто суда вздыхают, стонут, жалуются друг дружке. Мда... Слышали что-нибудь о древних мореплавателях аргонавтах?
- Ещё бы!
- А знаете, как погиб капитан «Арго» Ясон?
- Н-нет...
- Он, как и я, на старости лет остался один, жил на берегу моря, возле вытащенного на сушу своего корабля. Однажды ночью, когда он спал, «Арго» окончательно развалился от ветхости на части, и Ясона придавило кормой. Старый корабль похоронил своего старого капитана. Вот так, наверное, и я умру... Эх, дай-кось, выпью кваску от жары!
Он основательно отхлебнул из большой бутыли какой-то подозрительно мутной жидкости и вскоре затянул песенку:
Последнюю строчку песенки Саныч так забавно пропищал, что вызвал дружный смех ребят. Потом Одиссей осторожно спросил:
- Скажите, Саныч, а на этих кораблях могут находиться какие-нибудь... мм... ценности?
- Я всё ждал, когда вы об этом спросите. Нет, сиротки, все эти корабли, и те, что держатся ещё наплаву, и те, что лежат на дне, давным-давно выпотрошены мародёрами, как вот эти рыбины для ухи; искатели кладов сняли с судов всё самое ценное...
- Сокровища?
- Да, если таковыми считать судовые механизмы, приборы и цветной металл - медь, латунь, бронзу... Может, конечно, на дне что и завалялось...
Рассказывал моряк-отшельник и о климате острова.
- Жить здесь, прямо скажу, не сахар: погодка как капризная барышня: то пять раз на дню меняется, то неделями туманы с моросью. Вообще я посчитал: в среднем в году на острове 80 дней туманов, из них на лето приходится 47 дней, а в июне полмесяца густой туман. Ну, и ветра, конечно... Зимой северные и северо-восточные, весной и летом - юго-восточные. Тогда же с Филиппин приходят тайфуны - бури такие... Лёд в бухте Золотой Рог появляется обычно к седьмому декабря и держится около ста дней. Ну, это вы уж и сами, наверное, видели... Нет, сиротки, не сахарное на Русском житьишко...
Вода для купания была ещё холодной, и колонисты, попрощавшись со старым моряком, отправились в обратный путь.
Во второй раз пришли на кладбище кораблей уже летом. День был безветрен, солнечен, тёпел и даже жарок. А вчера бушевал шторм. Нептун, словно прося прощение за то, что давеча побесился, откупился тем, что вывалил на берег свои дары. Там валялись вороха морской капусты, лежали-дрожали, словно кисельные комки, медузы; трепанги лежали вперемешку с уснувшими рыбами и перевернутыми на спину крабами; были здесь и разбитые бочки, и пустые картонные ящики с надписями «Made in US»...
- Знаете, - спросил во время сбора добычи всезнающий Патрокл, - почему Америку называют «Дядя Сэм»?
Никто, естественно, не знал.
- Потому что US может сокращённо означать не только «United States» - Соединенные Штаты, но и «Uncle Sam» -Дядя Сэм.
Ребята подошли к останкам «Америки», по опасно пружинящему трапу поднялись на борт, где были радушно встречены Санычем. На сей раз с мальчиками была и девочка - Лена. Старый моряк не стал вопреки ожиданиям ворчать, что, мол, женщина на борту - к несчастью, очевидно, потому, что все несчастья для этого судна уже случились. Саныч расчесал бороду, подкрутил кверху кончики усов и был очень галантен с дамой, которая своей худобой, длинными конечностями и стриженой головой больше походила на мальчишку-сорванца.