— Не совсем, но я могу попробовать. Я быстро учусь.
Он ходит по комнате вперёд-назад, пока не останавливается перед большим окном. Он смотрит на горизонт в течение нескольких минут, и я боюсь, что он повернётся и скажет, что хочет развода.
— Хорошо, — потирая затылок, говорит он. — Мы останемся женатыми, но это будет работать, если ты научишься быть хорошей женой.
Моё сердце подпрыгивает. Доминик так долго был моим миром. Теперь может стать ещё лучше, когда я — его, а он — мой. Возможно, он станет менее ревнивым. Менее собственническим.
Я бегу к нему и обнимаю.
— Обещаю, я буду самой лучшей женой.
Он не целует меня, как я ожидала. Вместо этого он убирает мои руки и тащит через комнату обратно в кровать.
— И ты можешь начать прямо сейчас. Я собираюсь научить тебя, как жена должна вести себя в постели.
Мягкое поглаживание пальца по щеке вырвало меня из воспоминаний. Я не осознавала, что плакала, пока Эштон не вытер мои слёзы. Он подвинул свой стул ближе ко мне, пока я рассказывала, и теперь сидел в нескольких дюймах от меня, широко расставив ноги и ограждая меня в двух сторон.
— Не плач, Елена. Этот придурок не достоин ни одной твоей слезинки.
— Я просто хочу сделать его счастливым, — я закрываю глаза, пытаясь заглушить боль.
— Это не то, чего он хочет. Он хочет рабыню.
— Я пыталась сделать всё, что он хотел от меня. Почему этого недостаточно? — моя грудь болела от попытки сдержать рыдания, так что я сдалась и отпустила их. Эштон осторожно притянул меня к себе и держал, пока я плакала.
В конце концов рыдания стихли, и вернулось некоторое подобие контроля. Отклоняясь, я яростно потёрло лицо.
— Простите. Не знаю, что на меня нашло.
— Не извиняйся. Я думаю тебе было необходимо это.
Он обхватил моё лицо и пальцами вытер оставшиеся слёзы, и когда наши взгляды столкнулись, я увидела, что из-за очков его глаза кажутся настолько более насыщенного зелёного цвета, что потерялась. Моё сердце бешено билось, дыхание стало рваным от того, что тело реагировало на близость совершенства, которое воплощал собой Эштон Хоуз. Он закрыл глаза, и на один короткий миг, я думала, что он поцелует меня. Мои ресницы задрожали, и я тоже закрыла глаза, ожидая. Удивлённая и немного разочарованная, я услышала его стон, и звук, когда он отодвинул стул.
Я не была достаточно красивой для такого человека, как Эштон. Тот факт, что я даже думала о том, что могла бы быть, снова нагонял на меня слёзы.
— Прекрати, Елена. Я вижу твои эмоции в твоих глазах. Ни одной секунды не думай, что ты не прекрасна. Ты одна из самых красивых женщин, что я видел. К сожалению, какой-то дебил с комплексом превосходства исказил твой взгляд на себя. Прошлой ночью я обещал не спать с тобой, если ты не захочешь этого, и я держу своё слово. Я не буду сидеть здесь и уничтожать тебя, когда ты расстроена.
Он и правда говорил это прошлой ночью, и пока моё тело, возможно, было готово и ждало ночи с Эштоном, мой разум был в состоянии войны сам с собой. Запертый в битве добра и зла.
— Ты должна быть готова, если хочешь меня, Елена, потому что я не занимаюсь любовью. Я трахаюсь. Но я могу гарантировать тебе, что если ты примешь решение оказаться в моей постели, то испытаешь больше удовольствия, чем когда-либо прежде.
Жар прилил к щекам, и впервые я почувствовала, что мои трусики были мокрыми от желания. Эштон подтолкнул меня к этому только словами. Тишина была моей единственной защитой.
— Теперь, до того, как я нарушил своё обещание держать руки при себе, я предлагаю нам обоим переодеться во что-нибудь удобное, и мы посмотрим фильм.
— Хорошо, — ответила я, практически выбегая из комнаты.
Мне необходимо было взять себя под контроль. Что-то в Эштоне тянуло меня к нему, несмотря на крики в голове о том, что изменять Доминику — ошибка. Да, он разрешил мне, но я дала клятвы и должна придерживаться их. Схватив новую пару штанов для йоги и надев футболку, сделала успокаивающие дыхательные упражнения и решила, что посмотрю фильм, но я должна быть готова.
Глава 7.
Эштон
Наблюдая, как Елена выбегает из комнаты, я почувствовал боль. Физическую. Мой член стал настолько твёрдым, что мне потребовалась каждая капля самообладания, чтобы удержать задницу на стуле. Это превратилось бы в удар по моему не навязчивому подходу — если бы я погнался за ней и приковал наручниками к своей кровати, то не смог бы остановить мой разум от представления о том, как я показываю ей должное обращение настоящего мужчины с женщиной. После всего сказанного, я был поражён своей способностью сохранять рядом с ней трезвую голову.
Блядь. Я не должен был просить её остаться в том платье.
В секунду, когда я поднял голову и увидел её изгибы, отчётливо прослеживаемые под тканью, мне хотелось одним взмахом руки смести всё с рабочего стола и нагнуть её над ним.
Холодный душ — вот что мне было нужно, чтобы остудить голову. Учитывая прошлое Елены, я должен был убедиться, что она готова оказаться в моей постели, потому что как я и сказал, это не будет нежно. Я предпочитаю нечто другое в постели. И с ней я был бы только необузданным и страстным. Я не занимаюсь любовью, потому что медленный и нежный секс означает привязанность. Большинство женщин были не готовы справиться с реалиями моей жизни. Поэтому я держал дистанцию, и это работало.
Мысли о Елене не оставляли меня, когда я вошёл в комнату, собираясь последовать своему же совету и переодеться во что-то более удобное. Встав под душ в ванной, я открыл кран с холодной водой. Всё, что угодно, лишь бы взять обратно под контроль свой член. Я шагнул под струи, и ледяная вода очистила мой разум. Теперь я мог обдумать всё, что сказала Елена за ужином. Если бы моё желание держать её поблизости не брало верх над всем остальным, я бы, вероятнее всего, сел в машину и поехал выбивать дурь из всегда любящего мудака безо всяких укоров совести.
Он на самом деле сказал ей, что единственный способ избежать развода, это научиться быть хорошей женой. Мои руки сжались в кулаки по бокам, пока я сопротивлялся искушению выместить свою злость на кафеле. Как мужчина мог вот так относиться к свой жене было за пределами моего понимания. И она согласилась…
Должно быть, он медленно разрушал её защитные барьеры, пока не забрался так глубоко под кожу, что она и понятия не имела, что он сделал.
Чёртов мудак точно знал, что делал. Он заполучил прекрасную женщину. Он мог подарить ей весь мир, но вместо этого сломал её. Хуже всего то, что в своей жизни я ни одну женщину так не хотел, как Елену. Её тело с изгибами во всех нужных местах, идеальный для моих рук размер груди, — от желания получить всё это кружило голову. Вся кровь от мозга хлынула к члену.
Я позволил воде омывать меня, ледяные капли жгли мою разгорячённую кожу, пока я пытался думать обо всём, кроме сексуальной женщины дальше по коридору. Той, которая не имела ни малейшего представления, насколько она была привлекательна, иначе бы давно бросила мужа. Проклятье! Мне нужно перестать думать о Доминике, и об Елене с Домиником, или я в конечном итоге убью его. И как бы это ни было неудобно, но мне придётся мириться со смертельным случаем синдрома синих яиц.
Работа.
Займы.
Спорт.
Я пробежался по списку дел в голове — всё, что угодно, лишь бы избавиться от мыслей о Елене в этом платье. И её глаз. Она совершенно не понимала.
Работа.
Займы.
Займы!
Дерьмо.
Через несколько дней мне нужно собрать долг. Ещё один мудак, который взял больше, чем сможет отдать. Какого чёрта мне делать с Еленой? Ни при каких обстоятельствах я больше не стану вовлекать её в свой бизнес. Он был семейным, и я не мог дождаться, когда выберусь из него нахрен. Я не мог впутать туда и её.