— Не стойте здесь и не держите дверь открытой. Или заходите, или убирайтесь.
Моё внимание привлек человек, сидящий в одиночестве в центре комнаты. Я сделала глубокий вдох и лёгкие обожгло. Воздух здесь был другой — ненасыщенный. Мурашки пробежали по всему телу, хотя температура не отличалась. Я сказала себе, что это глупо, хоть и имела врождённую способность чувствовать опасность. Эта способность несколько раз спасала меня от Доминика. Я всегда была в состоянии сказать, когда его настроение было хуже, чем обычно, и была ещё более осторожна. Чувство, которое проделало свой путь от сожжённых легких до основания моего позвоночника и сейчас оборачивалось вокруг моей груди, затрудняя дыхание, я знала, без сомнения — этот человек не был святым.
Доминик толкнул меня в спину, заставляя зайти в комнату. Я посмотрела на него, но он ничего не сказал и не объяснил, что происходит. Он схватил меня за руку и потянул вперёд.
— Я надеюсь, эта сумка означает, что вы принесли мне мой грёбаные деньги, — сказал парень в кресле, и впервые мне открылась возможность рассмотреть его; волосы тёмно-медового оттенка, зелёные глаза, которым контрастировали очки в тонкой чёрной оправе, умный взгляд, направленный на моего мужа.
Доминик поднял руки.
— Эштон, выслушайте меня минутку.
— Я так понимаю это означает, что у тебя всё ещё нет остальной части моих денег, — протянул мужчина, его слова были медленными и растянутыми.
Волосы на затылке встали дыбом, и я почувствовала чьё-то присутствие за своей спиной. Бросив быстрый взгляд через плечо, я увидела, что тот огромный, страшный парень стоит за Домиником, сузив глаза и скрестив мускулистые руки на груди.
— Дай ему шанс объясниться, Брок, — сказал Эштон, поднимая стакан с янтарной жидкостью к губам. — Я не думаю, что этот мудак настолько глуп, чтобы прийти сюда без моих денег и другого плана. Правда, Доминик?
— Нет… эээ, нет… конечно, нет. У меня есть, что предложить вам, — голос Доминика дрожал на каждом слове. Моя интуиция кричала на меня, что что-то не так. Я сложила руки за спиной, боясь, что Доминик увидит и отчитает меня.
О каких деньгах говорит этот парень? Мне было известно, что у нас задолженность по кредитной карте, но сколько именно я не знала. Доминик заботился обо всех счетах, потому что не хочел, чтобы я сделала ошибки.
Я отступила, когда Доминик толкнул меня, и споткнулась о ковёр.
— Я принёс товар.
Эштон рассмеялся, но этот звук не был дружелюбным.
— Товар? Что ты можешь дать мне, чего у меня нет, или я не смогу получить с моими деньгами?
— Мою жену.
Дёрнула головой в сторону Доминика. Я не могла его правильно расслышать. Он бы не продал меня. Я могла где-то напортачить, но я была хорошей женой. Я заботилась обо всех его потребностях и желаниях, или, по крайней мере, пыталась. Я не была столь худой, как он хотел, или такой красивой, но старалась компенсировать это в других областях.
Эштон снял очки и потёр глаза большим и указательным пальцами.
— Твоя жена. Ты разыгрываешь меня? — он поднял взгляд, возвращая очки на место.
Я стояла перед человеком, которого никогда не видела, и наблюдала за мужем, пытаясь понять что, чёрт возьми, происходит.
— Не тупи, Елена. Повернись, чтобы он мог рассмотреть тебя. Это вопрос жизни и смерти. Ты должна спасти меня, — прошипел Доминик.
В его глазах я видела страх, поэтому медленно повернулась, не зная, что делать.
— Какого чёрта, Доминик? Ты пришёл сюда, задолжав мне двести тысяч долларов, и хочешь, чтобы я взял твою жену вместо оплаты?
Двести тысяч.
Всё, что было в моём желудке, захотело вернуться обратно. Как мы могли заплатить такие деньги? Мою грудь сдавило. Мне казалось, что я задыхаюсь.
— И да, и нет. Я предлагаю сделку, — он толкнул меня вперёд. — Елена будет делать всё, что вам захочется в течение следующих трёх месяцев. После этого, мой долг будет выплачен. Кроме того, я вчера отдал вам пятьдесят тысяч.
— Это жалкие крохи и ты, блядь, знаешь это. Дерьмо, это лишь четверть того, что ты должен.
— Я знаю, но у меня нет денег. Мне придётся работать целую вечность, чтобы отработать то, что я задолжал. Полагаю, так проще и быстрее. Она не очень яркая, но она сделает всё, что вы захотите в спальне. Она обучена. Вам даже не придётся заботиться о ней. Получите всё, что хотите, и можете спать.
Горячие слёзы жгли глаза. Мой муж, которому я пыталась угодить во всём, продавал меня, чтобы погасить свой долг. Рациональная часть меня ощущала, что если я не пойду с этим человеком, то с Домиником что-то случится. Я одна могла это остановить.
И я это сделаю.
Глава 3.
Эштон
Что за хуйня?
Всё что я хотел — это насладиться игрой в полной тишине. Вместо этого, я вошёл в грёбаную сумрачную зону. Мне было известно, что в тот момент, когда я одолжил этому мудаку деньги, он стал проблемой. Но даже через миллион лет я бы не поверил, что он попытается продать свою жену, чтобы погасить долг. Какой мудак так делает?
Моей первой реакцией было сказать долбоёбу катиться в ад от меня подальше и дать ему двадцать четыре часа, чтобы принести остальные деньги. А потом я увидел, как он обращается со своей женой. Может, я и не самый добропорядочный гражданин, однако это не значит, что у меня нет собственных моральных принципов; один из них — никогда не обращаться с женщиной так, как только что это делал Толли. Я даже не мог назвать его человеком.
В своём бизнесе я часто балансировал на тонкой грани между правильным и неправильным. Так и было. Да, я знаю, как сделать насилие средством для получения желаемого, но применяю его только в крайних случаях. Когда женщина вздрогнула от его слов, как будто её хлестнули кнутом, я понял, что это не впервые.
Я оглядел её. Она была хорошенькой, и имела потенциал стать сногсшибательной, если обращаться с ней правильно. У неё были тёмно-каштановые волосы, которые под резким освещением отсвечивали красноватыми отблесками, глаза цвета самого тёмного шоколада, и она была худой, слишком худой на мой взгляд. Толли, наоборот, стоило бы сбросить фунтов двадцать.
Не существовало видимых причин для объяснения слов, слетевших с моих губ. Мне не нужен был ещё один человек, требующий заботы, тем более, такой покорный, какой казалась она, но вид скатывающихся по её лицу слёз оказался довольно убедительным. Кто-то же должен спасти эту бедную женщину.
— Вот мои условия. Она останется со мной в течение следующих трёх месяцев, — я услышал, как она ахнула, но продолжал: — За это время ты придумываешь способ, как найти ещё сто тысяч долларов. Если нет, то я приду за тобой.
— По рукам.
Слова вырвались изо рта ублюдка даже прежде, чем я закончил. Блядь, этот парень невероятен. Каким человеком он должен быть, чтобы так легко отдать её? Женщина пыталась контролировать свои слёзы, но её плечи продолжали вздрагивать даже когда Доминик подошёл к ней.
— Тебе лучше делать всё, что он скажет. Если он захочет, чтобы ты раздвигала ноги каждый час, ты будешь это делать.
Кровь шумела в ушах, пока я слушал, как он разговаривает со своей женой. Я ждал, что она будет спорить с ним, но она просто кивнула, так и не проронив ни слова. Поиграли и хватит.
— Доминик, убирайся к чёрту с моих глаз, прежде чем я позволю Броку застрелить тебя.
Его глаза расширились, и он попятился к двери, оставляя позади одну очень испуганную женщину. Брок проследил за тем, как он уходит, а потом повернулся ко мне.
— Что теперь? — одними губами спросил он.
Махнув ему рукой, я дал сигнал на перерыв, и через несколько секунд за ним тихо закрылась дверь. Я подошёл к женщине, которая попала под мою ответственность на последующие три месяца.
Как, блядь, я оказался в этом дерьме?