— Она слушает, — крикнул мужской голос. — Просто говори с ней.
— Елена, детка, пожалуйста, слушай меня. Я в дороге. — На заднем фоне зазвучал клаксон. — Я знаю, что ты не хотела причинить ему вред, но он не оставил тебе выбора.
Сирены звучали ближе и ближе.
— Елена, пожалуйста, поговори со мной. Я люблю тебя. Пожалуйста.
Что-то в умоляющим тоне Эштона отрезвило меня.
— Эштон? — прошептала я.
— Да, детка, как хорошо услышать твой голос. Я скоро буду. Ты в порядке?
Нас окружили сверкающие огни.
— Приехала полиция. — Мои слова звучали плоско, бесчувственно.
— Елена, пожалуйста, продолжай говорить со мной. Просто слушай мой голос.
Полиция была повсюду, копы кричали нам, чтобы мы подняли руки. Мне не хотелось терять связь с Эштоном, но выбора не было. Я бросила телефон на асфальт и подняла руки ладонями к ним.
Определив, что мы не вооружены, офицеры разделили нас. Меня отвели к медикам, которые после осмотра начали задавать вопросы о произошедшем.
— Елена, — Эштон позвал меня из-за полицейской ленты.
Ему не позволили пересечь её. Разве они не понимают, что он мне нужен? Не обращая внимания на разговаривающего со мной офицера, я развернулась и побежала в сторону Эштона. В секунду, когда его руки обняли меня, я сломалась: тяжёлые рыдания разорвали моё тело, когда я упала на него. В конце концов Эштону позволили пройти, когда им стало понятно, что это единственный способ заставить меня отвечать на вопросы.
Где-то вдалеке я слышала, как Брок и Льюис извинялись перед Эштоном. Я продолжала отвечать на вопросы. Моё тело работало на автопилоте. Всё было настолько плохо, что я едва заметила, как Эштон отвёл меня к машине и усадил внутрь.
Весь путь домой я смотрела в окно. Вид безжизненного тела Доминика не покидал мои мысли.
Мы остановились возле дома, и Эштон, оставив машину у тротуара, поднял меня на руки и пронёс через входную дверь. Поставил меня на кухне, и, достав полотенце, начал вытирать мою кожу, проверяя. Я даже не понимала, были ли у меня повреждения.
Его пальцы скользнули по моей щеке, и я вздрогнула. У него дрожали руки, и он сжал их в кулаки.
— Если бы этот ублюдок не был уже мёртв, я бы убил его.
Мои глаза снова наполнились слезами, и Эштон выругался.
— Малышка, я не хотел тебя расстраивать. Я просто так чертовски зол, что не был там, чтобы защитить тебя.
— Я… убила… человека, — плакала я.
Эштон притянул меня к себе, его рука скользнула в мои волосы, чтобы удержать голову у своей груди.
— Детка, я знаю. Но ты должна была это сделать. Ты не представляешь, как мне жаль, что я не тот, кто сделал это за тебя.
В течение долгих мгновений он держал меня в своих объятиях. Запах его одеколона начал оказывать на меня влияние. Я хотел его и хотела очень сильно. Посмотрев вверх, увидела, что Эштон смотрит на меня с тем же вожделением.
А затем его рот оказался на моём. Язык скользнул внутрь, лаская каждый дюйм.
— Елена, ты так чертовски мне нужна. Мне необходимо понять, что ты в порядке. Если не хочешь этого, скажи сейчас.
Я провела пальцами по его лицу.
— Ты можешь брать меня в любое время.
Первое, что полетело на пол — моя рубашка, затем лифчик, тут же последовала рубашка Эштона. Наши губы снова слились в поцелуе, его большой палец задел мой сосок, и ощущения хлынули через меня прямо к центру. Я была музыкальным инструментом Эштона, а он — проклятым виртуозом, игравшем на мне.
Его губы двинулись вниз по моей шее, остановившись и ощутив мой пульс, затем продолжили своё путешествие, пока он не обхватили ими сосок, заставив мои колени подогнуться. Эштон поднял меня и подтолкнул к двери, удерживая своим весом.
Мне нужно больше.
Его рук и рта было недостаточно. Мои бёдра тёрлись о его. Одной рукой он залез под мою юбку, отодвинув трусики в сторону, и когда его пальцы скользнули по клитору, мои бёдра непроизвольно сжались.
— Пожалуйста, ещё раз.
Меня не волновало, что я умоляла.
Мне нужно было кончить.
Я хотела Эштона внутри себя.
Его пальцы снова скользнули по клитору.
— Пожалуйста, я не хочу медленно и сладко, я хочу, чтобы ты трахнул меня.
Его глаза расширились на мгновение, а затем похоть взяла верх: ремень был расстёгнут, штаны за секунду скользнули вниз по ногам, и его член свободно качнулся перед ним. Эштон даже не потрудился снять мою юбку и трусики. Удерживая меня за задницу, он погрузился глубоко внутрь.
Ощущение было восхитительным.
— Ты настолько хороша, — прорычал он.
— Пожалуйста, двигайся.
Мне не пришлось просить дважды. Прижимая меня к стене, он двигался быстро и резко, пока я не почувствовала, что мои мышцы затягиваются, а тело достигает апогея. Я знала, что Эштон близок. Его взгляд просверливал во мне дыру, и я видела в нём ошеломляющую страсть.
Когда меня охватило огнём быстрее, чем я когда-либо считала возможным, я закричала, повторяя его имя снова и снова, пока не охрипла. Эштон последовал за мной практически сразу, его дыхание с трудом вырывалось из груди.
Послышался глухой стук от удара его головы о дверь. Не спеша, мы восстанавливали нашу силу, и я развела ноги, которыми обвивала его талию, позволив Эштону поставить меня на пол.
Мужчина смотрел в мои глаза, нежно поглаживая синяк, который, скорее всего, появлялся под моим глазом.
— Елена, я так сильно люблю тебя. Ты весь мой мир.
Слёзы размывали картину перед глазами, но у меня не получалось их остановить.
— Я тоже тебя люблю. Спасибо, что спас меня.
— Я не спасал тебя. Ты сама себя спасла.
И в первый раз за свою жизнь я почувствовала себя спокойно. У меня был прекрасный мужчина, который любил меня и показывал, какой должна быть истинная любовь. Он научил меня стоять на собственных ногах и познакомил с миром удовольствия, которого я не знала ранее.
Я была уверена, что жизнь не может быть лучше.
Эпилог.
Эштон
Прошло пять недель с той ночи, когда Елена была вынуждена убить бывшего мужа, чтобы сохранить собственную жизнь. Понадобилось время, чтобы исцелить её разум. После тщательного расследования полиция признала её действия самозащитой, но в первую очередь было трудно убедить в этом саму Елену. Кошмары мучали её, став причиной беспокойства и усталости. Я делал всё возможное и изнурял её каждую ночь, чтобы она могла уснуть.
Но ничто не мешало ей ходить в театр каждый вечер и выкладываться на полную. Эта женщина доказала мне, что можно сделать всё, что захочешь.
Её слова придали мне мужества, и я поговорил с отцом о его бизнесе. Елена заставила меня осознать, что лучше я буду собирать долги, чем Миллер или мой отец. По-видимому, меня было легче уговорить. В любом случае, я согласился только на сбор. Деньги в долг они вынуждены будут давать сами.
Сегодня было последнее выступление. Елена рассказала мне, что хоть и сожалеет, что это конец, но она была рада продолжать увеличивать свой опыт в театральном мире. Алан сказал, что она может выступать в любом его шоу. Это вызвало такую улыбку на её лице, что я был готов проспонсировать шоу, дабы снова её увидеть.
Свет погас, и я уселся на своё место в ожидании любимой части. Занавес поднялся, и её голос разнесся по залу. Это было красиво и успокаивающе. Затем Елена вышла на сцену, и все мысли об остальной части шоу пронеслись в моей голове.
Великолепная соблазнительница на сцене была женщиной моей мечты. Мы, может, и пришли к этому посредством не совсем удачных обстоятельств, но я бы ни на что не изменил этого. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы она стала моей женой. Когда-нибудь она будет готова, и тогда я надену кольцо ей на палец.
Кто бы мог подумать, что, идя на стадион в ту ночь, я не только верну деньги, но и обрету лучшую часть моей жизни.