— Недосмотрел, когда принимал дом, — тут же придумываю ответ.
— Нехорошо… — оглянувшись, снова стреляет в меня взглядом. — Давай тогда на улицу выйдем, а девчонки пусть осматриваются.
Во дворе Захара садится на скамью, но вместо сигарет неожиданно достает из кармана спортивных штанов женскую резиночку для волос.
— Возле кровати валялась, — показывает мне ее на ладони.
— Наверное, от прежних жильцов осталась.
— В доме никто до тебя не жил.
— Ты пробивал, что ли? — вздергиваю бровь.
— Конечно.
— Ладно, ты меня поймал. Резинку, должно быть, одна из моих подруг уронила. Не говори Виталине.
Тянусь, чтобы забрать вещицу, но брат резко зажимает ее в кулак.
— Это Лилина резинка.
Вот сука… Я не имею в виду жену брата. Это риторическое…
— Да брось, Захар! Мало ли бабских цацок бывает? На каждом углу одинаковые продаются. Ты же не думаешь, что мы с Лилей…
— Нет, — перебивает он. — Но эту резинку не могла купить ни одна из твоих шлюшек, Мирон, потому что она самодельная. Видишь, пуговицы нанизаны? — снова разжимает ладонь. — Их дочь состригла с моей рубашки, когда не хватило бусин. Аленка смастерила и отдала резинку Лиле, а жена потом передарила ее Рите. Это было при мне. Кого ты сейчас пытаешься наебать?..
Внешне я сохраняю невозмутимый вид, однако в башке лихорадочно прокручиваются мысли. Пока я подыскиваю вариант для ответа, Захар продолжает:
— …Я еще специально спросил тебя про офис, и ты сказал, что был с утра там. Но на твоих ботинках были хвойные иголки. Ты держал здесь Риту, а потом увез ее в лес? Скажи, Мирон, что ты сделал с девочкой?
Проклятье. Отпираться бессмысленно. Очень много фактов известны брату, особенно чертова резинка.
Я сейчас так зол на Тамару, словами не описать. Хочется схватиться за телефон и высказать в грубой форме все, что я думаю о ее работе.
— С девчонкой все нормально, — сквозь зубы признаюсь.
— Вы встречаетесь или что? Почему она не выходит на связь?
— У нас все сложно.
— Да ну? — хмыкает. — У вас или у нее? Ты на свеженькое тельце повелся? Послушай, Мирон, если ты херню какую-то наворотил, то…
— Ты не поступишь, как Павлик Морозов, — теперь перебиваю я брата. — Это только мое дело и Риты. И, к твоему сведению, она здорова, как и прежде ходит на учебу. Но пока ты будешь о ней молчать. Хотя бы потому, что я в прошлом молчал о твоих косяках. И чтобы ты был спокойным, против воли я ее не трахаю и на цепи ночами не держу.
— Но ты ставишь меня в трудное положение, вынуждая молчать.
— Железный аргумент твоему молчанию — с Ритой полный порядок. Не вмешивайся, Захар. Меньше всего на свете мне хочется быть врагом родному брату.
— Мужики! — кричит с крыльца Лиля и, прищурив глаз, машет нам. — Хватит уже табаком травиться! Мы с Витой посмотрели дом, может, в кафешку поедем пообедать?
Глава 19
Рита
— Как ты могла допустить такую оплошность, Тома?! — Ор Суворова слышен даже в доме.
Я вздрагиваю и, вернув кружку на кухонную столешницу, осторожно крадусь к окну, отодвигаю штору и выглядываю во двор.
Мирон пышет злостью, он очень взвинчен. Его волосы на голове всклокочены, пиджак расстегнут, узел галстука ослаблен, будто мужчине трудно дышать от ярости. Он не может найти себе места, ходит взад-вперед.
А возле него, осунувшись, трясется Тамара.
Аккуратно открываю форточку.
— Мирон Олегович, я не понимаю, как это случилось, — сбивчиво оправдывается женщина. — Я точно помню, что убрала все вещи Риты. Еще перед уходом комнаты проверила — ничего не было. Закрыла дом, села к Антону и приехала сюда…
— Ты не представляешь, чего мне стоила твоя ошибка!
Похоже, в идеальном плане Суворова что-то пошло не так.
Жаль, их разговор я подслушала не сначала. Не зря же Мирон, прежде чем отчитать помощницу, вывел ее во двор.
Я жду, что ответит Тамара, но Суворов, заметив меня в окне, жестом намекает ей замолчать. Тут же задергиваю штору обратно и торопливо семеню в мягкую зону с диванами.
Входная дверь хлопает, и появляется Мирон.
— Я напугал тебя, малышка? — участливо спрашивает, направляясь ко мне.
— Нет, — мотнув головой, отворачиваю от него лицо.
Когда Мирон садится рядом на диван, я сгибаю колени и обнимаю их.
— А я вижу в твоих глазах страх. Не бойся меня. Ситуация с Тамарой тебя никак не касается.
— Я просто хочу вернуться в город… — утыкаюсь лбом в колени.
— Мы поедем сегодня вечером.
***
Вечер — понятие растяжимое, потому что из домика я выхожу только в сумерках.