На несколько секунд я дезориентируюсь, пока Мирон продолжает растягивать меня членом. Кажется, по моим бедрам потекло что-то теплое. Или это иллюзия? Все словно в тумане. Через несколько минут ощущение тугой наполненности проходит, и я слышу порочные шлепки паха о мои ягодицы.
Мирон запрокидывает голову и что-то бессвязно рычит, а потом, убрав руки с моих коленок, опускается надо мной на локти.
— Закинь на меня ноги, так будет удобней, — севшим голосом подсказывает мне.
Теперь он трахает меня уже на всю длину — его пах и яйца ударяются о мою промежность. Но боли я не чувствую. Мне просто странно ощущать другого человека внутри себя.
Мы занимаемся сексом.
Настоящим.
И я… Я больше не девственница. Я отдалась Мирону сама, расплавилась в его руках, как льдинка. И теперь вся дрожу под ним от волнения. И это внезапное прояснившее мозги понимание запускает дрожь по телу, и я почему-то острее и ярче начинаю ощущать, что со мной происходит.
И это в сто раз лучше, чем когда Мирон делал это пальцами. Это какая-то высшая степень сближения, доверия, сплетение эмоций. У меня от осознания этого выступают на глаза слезы. И Мирон сразу реагирует на них:
— Тебе больно? — замирает, встревоженно глядя на меня.
И у самого в глазах боль от того, что причинил ее мне.
— Нет, — мотаю головой и обнимаю его за шею.
Потом провожу ладошками по плечам, а когда Мирон снова начинает неторопливо двигаться во мне, скольжу ниже к… его ягодицам. Мужчина надо мной стонет, утыкается губами мне в изгиб шеи и плеча и целует, а я, осмелев, крепче вцеплюсь пальцами в его половинки.
Мирон подсовывает руку под мою попку и толкает меня навстречу его движениям, которые становятся ритмичнее, сильнее, глубже, быстрее.
Во мне от груди в низ живота стекается жар, а следом за ним по коже ползут мурашки, и внутри все рвано вздрагивает.
Между ног тесно, горячо, и так приятно скручивается узлом все, что я ощущаю, что тело натягивается изнутри и выгибается, я стону от предвестников оргазма. И не сразу до меня доходит, что тяну на себя Мирона, заставляя двигаться еще резче и мощнее. Он не выходит из меня, не лупит членом, а лишь двигается бедрами, вжимаясь в меня плотнее — я чувствую, как под моими пальцами сокращаются его нижние ягодичные мышцы.
— А-а-ах… — вырывается из горла и обрывается, когда накатывает первая волна наслаждения.
И мой полустон-полувскрик будто срывает стоп-кран — Мирон почти полностью их меня выскальзывает, а потом засаживает член на всю длину, резко дернув меня себе навстречу.
Я вскрикиваю от второй, более сильной волны накатывающего горячего наслаждения, меня выкручивает в руках Мирона, я рвано дрожу, между ног пульсирует, я чувствую в себе член еще отчетливее — его будто распирает, он словно каменеет и высекает из меня искры.
Мирон отстраняется, опирается на вытянутые руки надо мной, давая свободу моему телу. Я смотрю в глаза Мирону, как будто цепляюсь за его взгляд как за якорь, потому что передо мной взрываются звезды, их осколки разлетаются и обжигают меня огнем, и я от каждого их фантомного прикосновения вздрагиваю и пульсирую, как их свет.
— Моя девочка, — слышу хриплый стон Мирона.
Он обнимает меня, целует мое лицо и двигается во мне медленно, неглубоко, будто покачивает, баюкает, окутывая невероятной нежностью. Она сквозит в каждом его движении, вздохе, прикосновении. Он целует меня в губы, но уже без языка, без жадности и пошлости. Этот поцелуй такой, что у меня щемит у груди от ответной нежности. И я обнимаю Мирона.
Мы лежим так какое-то время. Я осознаю, что только что произошло между нами.
Это было волшебно. И мне сейчас страшно. Страшно, потому что я не знаю, что надо делать после секса.
— Одновременный оргазм, — шепчет Мирон. — С первого раза. Это просто охренительно…
Глава 30
Еще какое-то время мы просто молчим. Я, не шелохнувшись, смотрю в потолок, пытаясь свыкнуться с произошедшим между нами.
— Все нормально? — Мирон первым прерывает тишину, воцарившуюся в комнате.
— Да, я в порядке, — шепотом отвечаю я. — А ты?
— Словами не описать…
Суворов встает. Натягивает боксеры, достает из прикроватной тумбочки сигареты, зажигалку и выходит из комнаты.
Едва дверь за ним закрывается, я тоже заставляю себя подняться. Сдергиваю с кровати светлое покрывало, на котором вижу две капельки крови.
Ноги еще дрожат и не слушаются. Кое-как достаю из шкафа полотенце. В ванной смываю с себя остатки нашей с Мироном похоти. Струйки розоватой воды хорошо видно на белом кафеле под ногами.