Лив присела прямо на траву, не в состоянии стоять на потяжелевших ногах. Одни мысли об этом причиняли несносную боль. А она одна стала причиной всех бед, которые приключались с её возлюбленным.
Богиня начала дрожать.
- Эй! Прости, я не хотел говорить так грубо, но это только предположение. Ты знаешь, что он тоже очень мне дорог.
- Да. – взяв себя в руки, Лив поднялась на ноги. – Пошли! Пора покончить с догадками.
Вард кивнул, и они спокойно двинулись в сторону зала заседаний. Как и ожидалось, замок был слабым, ведь никто из жрецов и мысли не допускал о взломе. В пансионе были все собратьями. Лив осторожно повернула ручку входной двери, плотнее прикрывая её. Внутри стоял полнейший мрак. Не было даже видно силуэтов мебели.
- Свет зажигать нельзя. Придётся обойтись обычной свечкой. – проговорил Вард, и на скорую руку создал свечу и небольшой светящийся огонёк. Первая вспышка колдовства ярко блеснула, затем он слегка померк.
Поставив самодельное творение на стол около ящика, юноша отступил, давая Лив возможность открыть письмо первой. Она сама хотела коснуться листка, который некогда исписал Бенет.
Нащупав конверт, девушка положила его ближе к свету, немного отодвинулась, предлагая Варду читать вместе с ней.
Её сердце отчаянно заколотилось, выдавая волнение.
«Я убил Хаука. Я совершил самосуд над Светлым, удостоверившись в том, что он давно не являлся самим собой. Верховные потеряли бдительность, а в последнее время много чего происходило недопустимого. Но не я – осквернённый Тёмный вас обвиняю. Многие в пансионе стали шептаться о том, что жрецы сдают свои позиции.
Теперь о главном. Хаук давно был мёртв, а его оболочка служила сосудом для мелкого демона, который хотел вклиниться в ряды существ, живущих в пансионе, и постепенно их уничтожать. Я не знаю кто стоит за этим, но определённо такой демон не мог выбраться наружу из потустороннего мира без посторонней помощи. В пансионе есть предатель, которого должны отыскать Верховные. Поэтому я предупреждаю вас о том, что письмо никому нельзя показывать.
Поскольку телом Хаука завладело зло, а он принялся осуществлять свой план, тут я и застукал его ночью, поджидающего недавнего посвящённого. Мне удалось отбить атаку Хаука, а несостоявшейся жертве пришлось стереть память. Учинил я самосуд по одной простой причине – если бы я просто донёс информацию до Верховных, то был бы одним из ваших помощников. А оставаться в пансионе я больше не намерен. Эта цепочка событий никогда бы меня не отпустила подальше отсюда. Потому что, найдя порабощённое тело Хаука, мы бы пришли к тому же выводу, что им кто-то управляет, и принялись затем искать виновного. Это никогда бы не закончилось.
Душа Хаука была полностью истощена и порабощена, когда я заглянул в его глаза. Никто из жителей не замечал их пустоты, ведь таким даром владеете только такие как вы, и такие как я. Я сделал вывод по полному поглощению его души, что настоящий Хаук погиб уже давно.
Заклинаю вас, посвящённые жрецы и судьи, ищите виновного, иначе он найдёт новую оболочку и начнёт перебивать всех по очереди!».
У Лив дрожали руки, но она не останавливалась, чтобы перевести дыхание или, чтобы собраться с мыслями. Она даже не думала, что Бенет был способен убить её отца просто так. И, к счастью, подозрения Варда рассеялись.
- Ты был не прав.
- Знаю. Я этому рад.
Вард был также потрясён от прочитанного, как и девушка. Всё стало на свои места: и секреты Верховных, и таинство письма. Но теперь было не ясно только одно – неужели жрецы и вправду оставили такое важное послание просто лежать в ящике? Конечно, они все были как родня, но в письме говорилось о предателе, а Верховные проигнорировали этот факт, оставив его на самом видном месте. Если злоумышленник надумал бы прочесть его?
У них не было времени думать. Всё-таки они находились на запретной территории, куда не пускали непризнанных просто так, да и не все посвящённые приглашались в этот зал.