Часть меня ожидает, что она начнёт возражать или, по крайней мере, попросит дать ей время освоиться. Она едва ли обменялась с нами двумя словами. Но, оказывается, у Скай больше твёрдости характера, чем я думал. Либо это, либо ситуация, в которой она оказалась, не нова.
Мысль о том, что к ней прикасались руки другого мужчины, мгновенно наполняет меня яростью. Это пиздец, что я уже думаю о ней как о своей, но это не так.
Когда она выходит из логова, и я слышу, как захлопывается дверь, я поворачиваюсь к Финну.
— Просто помни, о чём мы говорили.
— Я предупреждал его, — говорит Джек. — Теперь это реально, он уже становится мягкотелым.
— Неправда. — Финн выпячивает челюсть и смотрит на меня. — Я знаю, что ты сказал, но Скай не какая-нибудь дерзкая, опытная женщина. Она мягкая и хрупкая.
— В этой девушке нет ничего хрупкого. Разве вы не видели, как она стиснула зубы? Она подавляла сопротивление, которое нам нужно подавить, прежде чем оно вырвется наружу. — Джек плюхается на коричневую кушетку, вытягивая ноги и руки над головой.
— Ты молод, — напоминаю я Финну. — Ты не видел того, что видели мы.
— Я многое повидал. — Его взгляд устремляется к дверному проёму, за которым исчезла Скай, и страстное желание в нём настолько ощутимо, что мне приходится отвести взгляд. Финн сирота, и он слишком рано потерял свою маму. Это сделало его слабым для женской привязанности, но этот опыт избавит его от этого.
Жажда подталкивает меня к раковине, где я наливаю себе большой стакан воды и выпиваю его залпом. Я смотрю в окно на тёмную лесную даль, мечтая о прохладном воздухе и атмосфере спокойствия между деревьями. Эти парни стали мне как братья, но жить с ними не всегда легко. Жить без них было бы сложнее, поэтому мы стараемся изо всех сил. Семья может быть такой.
Обернувшись, я увидел, что Финн колеблется, словно не знает, сесть ему или стоять. Он нервничает, грызет кончик большого пальца и прижимает другой кулак к боку.
— Позвольте мне взять инициативу в свои руки, — говорю я, не доверяя никому из них, кто знает, как справиться с этой ситуацией. Финн будет действовать слишком мягко, а Джек — слишком жестко. Скай понадобится твёрдая и уверенная рука, как норовистой лошади, которой нужно чувствовать контроль своего хозяина.
— Конечно, ты бы хотел начать первым. Ты хочешь почувствовать эту киску, пока она тугая, а не растянутая.
— Блядь. — Финн бросает на Джека полный отвращения взгляд, который должен был бы сразить его наповал, но Джек улыбается.
— Я намерен это сделать, и ты тоже.
Я собираюсь ответить, когда в дверях появляется Скай, одетая только в рубашку с расстёгнутыми пуговицами. Она не произносит ни слова, но пристально смотрит на каждого из нас по очереди, прежде чем повернуться и исчезнуть в коридоре. Я встречаюсь взглядом с Джеком, что выдает моё удивление. Эта девушка не такая нервная и невинная, какой я её себе представлял. Возможно, нам не придется так сильно её уговаривать, как я думал.
Я первым направляюсь в отведённую Скай комнату. Первым обнаруживаю её лежащей на кровати с раздвинутыми ногами и руками по швам. Рубашка распахнулась, открывая белые хлопковые трусики и перевернутый V-образный вырез бледной кожи на животе, который сияет в мягком свете лампы, стоящей на прикроватной тумбочке.
Её глаза устремлены в потолок, лицо бесстрастно, она ждёт.
Это не то, чего я хотел. Это не то, чего хочет каждый из нас. Может быть, она привыкла к тому, что её используют как надувную куклу, или, может быть, она умна, играя с нами в нашу собственную игру.
Какой бы ни была причина, фантазия, которую я создал в своей голове, не оправдала ожиданий. Мне нужно переосмыслить, что делать.
Финн и Джек стоят у меня за спиной, и теперь, когда они так близко, я начинаю терять терпение и делаю шаг вперёд, расстёгивая рубашку. От одного вида её частично обнажённого тела меня бросает в жар. Я снимаю рабочие ботинки и бросаю свою старую рубашку на деревянный стул, который Джек смастерил прошлой осенью. Одной рукой я расстёгиваю ремень и плавным движением вытаскиваю его из петель. Громкий свистящий звук заставляет Скай подпрыгнуть. Мои джинсы падают на пол, и я снимаю их, когда подхожу к кровати. Скай не смотрит на меня, стоящего перед ней в одних чёрных боксерах. Она не видит чернил, покрывающих мою грудь, или голода в моих глазах. Она не замечает, как я опускаю руки, пока решаю, что делать.
Меня захлёстывает разочарование, и за ним скрывается что-то более чёрное и плотное. Бурлящее негодование из-за того, что даже при всём планировании и тщательном выборе это будет не то, что мне нужно.