— Стучаться не учили? — буркнула я, а у самой от страха зуб на зуб не попадал.
— Иди, босс ждёт тебя в кабинете, — спокойно сообщил он.
— Я не пойду! — пискнула я, отступая к окну и поражаясь собственному безрассудству.
В глазах мужчины мелькнуло удивление, которое, впрочем, тут же исчезло.
— Мне приказано тебя доставить, а как я это сделаю, уже моя забота. Могу хоть волоком по полу дотащить. Что ты выбираешь?
— Не... не надо волоком... по полу...
За прошедшие дни мне пришлось столько раз мыть здесь полы, что путь до кабинета я нашла бы и с закрытыми глазами. Я шла словно на заклание. С каждым шагом сердце будто пропускало удар. Во рту появилась странная горечь, которая не уходила, сколько бы я ни глотала слюну.
Со скрипом отворив дверь, охранник втолкнул меня в кабинет и ретировался. Яр сидел в кресле за столом. В одной руке он держал зажжённую сигару, к которой то и дело прикладывался, а в другой тумблер с виски, перед ним на столе стояла полупустая бутылка. Залпом осушив бокал, Яр поставил его с громким стуком, зажал сигару в зубах и взъерошил волосы, после чего расстегнул на рубашке несколько пуговиц.
— Пришла? — хмыкнул он, выпуская дым и откидываясь на спинку кресла.
— Пришла? — пролепетала я.
— А почему ты пришла?
Его вопрос застал меня врасплох. Я пригляделась к нему, но нет, он не смеялся.
— Ты сказал...
— Нет, ты не поняла вопроса. Почему ты пришла на ногах? Такие, как ты, должны ползать.
— Что? — я не поверила услышанному.
— Ползи, — ледяным тоном повторил он. — Раздевайся и ползи.
Глава 13
Испуганно дёрнувшись, Милана потянулась к застёжке на платье и растерянно замерла.
— Не медли, — процедил я.
Девчонка напряжённо сглотнула и начала снимать с себя униформу горничной. Когда я уезжал, мне показалась хорошей идея заставить её мыть полы по всему дому. В случае непослушания или недовольства я приказал экономке наказать её, но та сообщила, что повода для этого не было.
Тем временем дочка Аслана нерешительно сняла платье и, оставшись в простеньком белье, переступила с ноги на ногу. Она сжалась, обхватив себя руками, пытаясь прикрыть наготу.
— Снимай всё и становись на четвереньки, — удовлетворённо хмыкнул я, откидываясь на спинку кресла. Стало жарко, и расстегнул ещё несколько пуговиц.
Дочка Аслана... худенькая, невысокая с густыми тёмными волосами, точёными чертами лица... она совсем не была похожа на отца, вот только глаза... глаза были его. Глаза, которые я никогда не забуду, и этот злобный шёпот: «Смотри, смотри!». Всхлипывая, она сняла с себя оставшиеся предметы одежды. Её слёзы меня не трогали. Наоборот, я едва сдерживался, чтобы не сломать её прямо здесь и сейчас. Нет, я растяну этот процесс.
Милана разделась и послушно опустилась на пол. Её небольшая упругая грудь так и просилась в руки. Я представил, как уже совсем скоро сожму эти холмики, насажу девчонку на свой ствол, натяну её гриву на кулак, как буду вонзаться в её тугое лоно. Член встал от этих мыслей, вырываясь из тесных штанов, и я погладил его через плотную ткань. Я хотел её.
— Ползи, — хрипло приказал я.
Если бы не попытка Вадима утопиться, я бы трахнул её в тот же вечер, но я не мог оставить брата в таком состоянии. Он единственный близкий мне человек, и, увы, дни его сочтены, вот только мне не хотелось в это верить. Я не мог допустить даже мысли, что однажды его не станет. К сожалению, о его болезни мы узнали слишком поздно, когда рак уже пустил метастазы. Лечение в лучшей клинике, несколько сеансов химиотерапии оказались бессильны, рак перешёл в терминальную стадию. И единственным человеком, который отказался принять реальность, был я.
Вадим устал от постоянных болей, он больше не хотел цепляться за жизнь, единственное, о чём он мечтал, это провести последние дни в спокойствии, среди дорогих ему людей. Я же раз за разом уговаривал его продолжить лечение. И в этот раз я снова его уговорил. Пообещав, что скоро заберу. Вот только сначала разберусь кое с кем.
Милана ползла медленно, сгорбившись, прикрывая лицо волосами.