— Здесь ничего не изменилось, — задумчиво проговорил Вадим, бросая взгляд за окно на зелёную террасу.
Выход на эту террасу был через стеклянные раздвижные двери.
— Твоей задачей будет кормить, водить в туалет, купать и всячески развлекать Вадима Александровича, — заявил Яр. — Будешь исполнять любые его желания в любое время дня и ночи. Уколы ему будет ставить Валентина Борисовна, всё остальное на тебе.
— Ну всё, не пугай девчонку, — неожиданно мягко произнёс Вадим. — И никакой я тебе не Вадим Александрович, зови меня просто по имени. Тебя ведь Милана зовут?
Я не успела даже кивнуть, за меня ответил Яр.
— Не просто Милана, — ухмыльнулся он. — Иналова Милана Аслановна.
В комнате воцарилась тишина. Былое веселье мигом слетело с лица Вадима. Теперь молодой человек выглядел озадаченным. Он непонимающе воззрился на брата.
— Ты не ослышался, — добавил Яр.
— И что она здесь делает? — глухо спросил Вадим. — Как она вообще оказалась в нашем доме?
— Мишка притащил. Подарил на день рождения за то, что товар проебланил.
— В смысле подарил? С каких пор людей можно дарить? И где сам Иналов, неужели он не явится за своей дочкой?
Они говорили обо мне, словно меня вообще здесь не было. Я так и стояла, вцепившись пальцами в ручки кресла и опустив голову, изо всех сил стараясь не дрожать.
— Аслан не явится, а на остальные вопросы, думаю, ты и так знаешь ответ, — резко ответил Яр.
Я понимала одно: они оба ненавидели моего отца, но я не имела ни малейшего представления о том, что явилось причиной такой лютой ненависти.
— Сам Аслан не может исправить содеянного. Впрочем, этого никто не может исправить. Так пусть воздаяние коснётся его дочери.
С этими словами Яр покинул спальню брата. Вадим же, дёрнувшись, резко схватился за колёса и отъехал в сторону, развернулся и уставился на меня. Он смотрел долго, изучая каждую черту лица.
— Вообще непохожа, — вынес он вердикт. — Только глаза... глаза да, его...
Сколько раз я слышала это. Всё говорили, что я просто копия матери и только глаза мне достались от отца. Я обхватила себя руками и опустила взгляд, желая одного — испариться. Я уже кляла себя за то, что поддалась на уговоры Валентины Борисовны и переоделась в сарафан, вместо того, чтобы остаться балахоне.
— Не знаю, что успел сделать с тобой мой брат, но, кажется, ничего хорошего. Он такой... Резкий на расправу и давно не знает жалости. Меня же ты можешь не бояться. Я не стану измываться над тобой, не стану мстить. Мне уже недолго осталось, и я не хочу провести остаток жизни, умножая ненависть. Сядь, — мягко произнёс Вадим. — Я же вижу, что на тебе лица нет.
Вздохнув, я подчинилась, опускаясь на край кровати и не поднимая взгляда.
— Посмотри на меня, — позвал Вадим. Он дождался, пока я подниму голову, и продолжил: — Мы с тобой оба — жертвы произвола тех, кто сильнее. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, я был на твоём месте. Яр разучился жалеть, но я ещё помню, что значит, быть человеком.
Глава 19
Мне было сложно понять, чего хотел добиться Зверь, заставив меня ухаживать за его больным братом, но Вадим оказался совсем другим. Он не настаивал на том, чтобы я находилась с ним круглосуточно, но я и сама старалась не покидать его комнаты, чувствуя себя там в относительной безопасности.
Прошла всего неделя, как Вадим вернулся домой после длительного, изнурительного, но безрезультатного лечения. Наше утро начиналось с того, что я приносила ему завтрак, а Валентина Борисовна ставила ему обезболивающие уколы. Потом экономка уходила, а Вадим просил меня что-нибудь ему почитать. В шкафу было много книг. Он любил фантастику. Иногда он просил меня принести что-нибудь из библиотеки, тогда я вся внутренне содрогалась, но не смела ослушаться, хотя до смерти боялась пересечься в коридоре с его старшим братом, несмотря на то, что тот почти не выходил из кабинета.