Быть может подождать, пока другие Продавцы перегрызутся? А что если южане убьют Корвела и будут ждать нас? А после, одержав верх, просто кинут монетку, выбирая? Такое маловероятно, кто откажется от места владыки на самом финише… Но если они решат драться только в тот момент, когда других не останется, у меня от этого шансов не прибавится.
У нас.
Да. Я почти согласился с предложением Силии. Она импонировала мне куда больше Аларии. И я даже не буду спорить с ехидно-презрительным голосом в моей голове, в первую очередь из-за внешности. Но и кроме внешности было кое-что. И Силия тоже обещала воскресить Орайю. Пусть её мир — кукольный домик посреди враждебного леса, это лучше, чем тотальный геноцид.
Я тяжело перевёл дыхание.
— Сколько нам ещё ехать?
— Точно не знаю, — пожала плечами Силия. — Неделя, полторы. Да и какая разница? Если нам решили устроить ловушку, мы всё равно в неё попадём — мы окажемся в столице последними.
Что ж, мы оба мыслим в одном направлении.
Когда карета остановилась, я почуял неладное. В последнее время я во всём его чуял.
Но на этот раз не ошибся.
Молча выхватив из кобуры под фраком пистолет, я сделал Силии жест пригнуться и осторожно выглянул из окна.
Нет, это не были люди других Продавцов. И даже не разбойники. Наверное, это можно было назвать бегством.
В месте, где мы остановились, основную дорогу пересекала другая, проложенная уже после войны. Две жалкие вытертые в траве колеи. И по ним шли люди, десятки, сотни людей.
Они выглядели жалко и пугающе одновременно. Оборванные женщины и мужчины, дети, в основном подростки, малышей не было видно. Так же, как и стариков. Не увидел я и вездесущих собак, хотя живо представлял этих тощих облезлых шавок, снующих туда-сюда и бессмысленно лающих. Людей сопровождали лишь тощие коровы, быки и чудовищно затасканные и грязные лошади были запряжены в телеги. Там, где не хватило животной тягловой силы, её заменили люди. Бородатые, грязные мужики, едва тянущие свою ношу. Преждевременно постаревшие от работы женщины и слишком молчаливые подростки тупо шагали рядом.
Телеги до отказа были завалены домашним скарбом и съестными припасами. Впрочем, припасов могло бы быть и больше. Но ни стариков, ни детей на телегах я не видел. Даже беременных баб, хотя здесь их должно быть навалом — местные женщины рожают практически ежегодно. Единственными ездоками оказалась дюжина мужиков, вооружённых арбалетами или, в лучшем случае, допотопными винтовками. Видимо, среди беженцев были лишь те, кто мог шагать самостоятельно.
Вопросы о стариках, маленьких детях и беременных женщинах отпали сами собой. Мне стало дурно. От мысли о том, что сделали с теми, кто не смог продолжать путь ещё хуже.
Зачем пропадать дармовому мясу? А припасов у них и без того немного…
Два наших охранника, ехавших вместе с кучером, поначалу напряглись, но теперь спокойно переговаривались, кидая презрительные взгляды на беженцев.
— А вон та ничего, — расслышал я. — Тощая только… Но, ручаюсь, за пару банок тушёнки на всё пойдёт.
Кучер и второй охранник рассмеялись.
— Да её тебе за пару банок насовсем отдадут, — хмыкнул кучер.
— На кой хрен мне такая тощая? Кормить её ещё. Нет, дома меня жена ждёт, а так перепихнуться…
— Думаю, можно обойтись и без этого, — холодно произнёс я. Мне хотелось пристрелить всех троих.
Слуги мигом напряглись. Женатый охранник что-то промямлил, но я так и не понял — что. Видимо, при начальстве (не хотелось мне после рабства называть себя «хозяином») он оказался не таким уж и бойким.
— Что здесь происходит? — спросил я.
— Беженцы, — пояснил кучер.
— Я вижу, что не божьи коровки. Откуда?
— С востока, — продолжал играть в кэпа кучер. — Там эпидемия. Болезнь какая-то. — Да он издевается. — Поголовно народ мрёт. Говорят, что это из-за людоедства. Мол, съели заражённого трупа, и понеслась. А в тех краях молодых жрут, не разбираясь, от чего они умерли. Да и старичьё тоже. Но сейчас, говорят, приходится терпеть, чтобы самому не заболеть. Вот видите, господин, даже собак пожрали.
— А коров с лошадьми оставили, — хмыкнул я.
Кучер презрительно хмыкнул в ответ, будто он знал какую-то прописную истину, а я нет. Что, конечно же, говорило о моём невысоком уровне интеллекта. Я взбесился ещё больше.
— На лошадях пахать надо, — сказал наконец извозчик. — А без молока и телячьего приплоду как жить? Если их сожрать, то всё, хана совсем.