– Нет необходимости, – он прошел в противоположный угол комнаты и опустился в кресло, – Она не появится, пока не увидит рассвета. Она слишком... Совершенна для этого.
Он протянул руку чуть вверх, и пальцы в изящной белой перчатке коснулись тонкой серебряной нити. Она струйкой потекла по его ладони, обняла запястье... А он безжалостно и грубо потянул её на себя.
В следующий момент тысячи точно таких же нитей, что сходились в одну единственную над его головой, в немом крике отчаяния оборвались. И стрелки часов, всех часов в городе, что держала его сила, забились, запульсировали с новой силой. И только одни единственные часы в этот миг остановились. Его собственные, что тикали тихо и обречённо в его кабинете за его спиной.
***
Мэт не знал, сколько прошло времени с тех пор, как куклы ушли. И не знал, сколько часов, а может быть дней, недель, продолжается этот асимметричный кошмар, но сейчас, под ворохом сена, в грязном, старом сарае среди ящиков, он чувствовал себя в безопасности. Почему так? Ведь его только что пытались убить. На полном серьёзе пытались. И это не какая-нибудь уличная драка или ребяческая потасовка. Они просто хотели его убить. Чёртовы куклы хотели его убить!
Джульетта изящным движением отодвинула край их импровизированного укрытия, выглянула наружу.
– Они ушли, и, видимо, далеко, – в её голосе слышалось облегчение, – Но так или иначе, нам придётся сидеть здесь до рассвета.
– Хорошая новость, – как-то абсолютно без скептицизма отозвался парень, выбираясь наружу, – Может, ты всё-таки просветишь меня, что это было? Как мы вообще выжили? Это же...
– Чистое самоубийство? Согласна... Но именно этого они от меня и не ждали. Я так часто убегала от них, они никак не могли представить, что я совершу откровенную глупость и спрячусь так просто и бездарно. Они не могли себе этого представить, допустить такого. Что, собственно, и дало нам шанс. Будь они дотошнее, нам бы несдобровать.
Она ещё несколько минут смотрела в щели между досками. Там, на звёздном небе таилась луна. Ночная красавица не помнила своего недавнего предательства, и теперь была нежна, даже ласкова. Она ластилась к рукам тёплым прибоем, она просила, но не простить её... Что было нужно этому легкомысленному светилу? Она никогда не помнила своих ошибок. Но при её красоте это было не сложно.
– Хорошо, а... Почему на улице ночь? Мы проспали как минимум несколько часов, почему не взошло солнце?
– Излюбленный трюк Продавца кукол, – наконец, она вернулась на земляной пол сарая и начала, поджав под себя ноги, – Иногда, чтобы поймать нас, он просил помощи у времени. Правда, никогда не переходил границу двух дней. А это – уже третий.
– Как он это делает?
– Мы и сами не до конца разобрались. Всякий раз, когда он хочет задержать время, тысячи серебряных нитей протягиваются ко всем часам города и задерживают стрелки. Видимо, даже Луна и Солнце верят такому большому количеству остановившихся часов.
И видя замешательство в глазах собеседника, она легко улыбнулась:
– Это я образно. Естественно, Кукловод задерживает время, а это – просто символ совершающейся магии. Он же – кукла. Он и сам подразумевает собой символ, иллюзию жизни, потому не может обойтись без красивых символов собственной магии. Сначала, мы считали, что это его слабость, но так и не смогли извлечь пользу.
Она ещё раз выглянула в щель. Луна не двигалась с места, просто застыла. И отчего-то глаза девушки блестели странным азартом. Погоня окончена, они каким-то чудом выжили, а она...
– Чему ты радуешься? – почему-то этот блеск в глазах спутницы напрягал и раздражал одновременно.
– Он напуган...
...Смотри, он напуган,
Другим и себе расставляя ловушки,
Не снимает со стен календарь...
– С чего ты взяла? – Мэтью понадобилось много сил, чтобы не закричать то ли от возмущения, то ли от удивления, – Это мы напуганы! Они нас чуть не убили!
– Они не убили бы нас, – а она только обворожительно улыбнулась, – Кукловод останавливает время всякий раз, когда отчаивается обычным способом выманить меня из тени. В последний раз он остановил тринадцатое сентября. И оно длится уже третий день. Вернее, повторяется третий раз.