Их гнали... Загоняли, как добычу на большой осенней охоте, а они бежали сквозь холодную, влажную ночь. И постоянно, каждую секунду ждали удара. Ждали, когда куклы бросятся на них. В скачущей полутьме их милые лица казались гипсовыми масками. И становилось страшно.
Поворот в конце улицы возник словно из-неоткуда. Как спасение или рок, беглецы не знали, но свернув, они на одно мгновение пропали из поля зрения преследователей. Всего на одно, но и этого Джульетте было достаточно.
Она резко свернула вправо, и толкнула плечом дверь трактира. Та поддалась слишком легко... Вокруг было темно и тихо, похоже, трактир давно закрыт, но сейчас важно другое. За барной стойкой была неприметная дверь на задний двор. Парню даже не нужно было смотреть на свою спутницу, чтобы понять, чего она хочет. Он распахнул дверь, потом так же быстро захлопнул её, как только они оказались на улице. И вдруг... Джульетта остановилась как выкопанная. Быстрым взглядом осмотрела двор, потом распахнула калитку, но убегать не стала. А потащила парня к небольшому сараю.
Внутри было ещё больше сыро и холодно, чем в подвале. Стояли ящики, валялось в углу сено. Девица в одно мгновение пристроила парня в тёмный угол за ящиками, закидала сеном, а потом и сама спряталась вместе с ним. И жестом приказала молчать. Чистое самоубийство...
Он хотел сказать ей, что пока не поздно, нужно бежать. Прятаться – не выход, всё равно найдут, и что они все здесь погибнут из-за неё, но... Все его мысли оборвали шаги и холодный голос откуда-то снаружи.
– Ушли? – спрашивала девушка.
– Ушли, – тембр был низким и грубым, – Майк не заметил, куда они делись отсюда.
– Я тоже не увидела.
Вот и всё... Ни сожаления, ни переживаний, ни куража или азарта погони, ничего. Изящные женские каблучки ещё раз прошлись по двору. Кажется, девушка ещё что-то сказала, но Мэтью этого уже не услышал. Сейчас, его мысли были сухими и холодными, симметричными. Ровными. И думал он только об одном, как бы не выдать себя случайным дыханием.
***
Он стоял у большого настенного календаря. Из распахнутого окна в комнату с серебряным лунным светом залетал ветер, играя с белыми, полупрозрачными шторами. За спиной тикали мерным, безысходным стуком часы, отмеряя оставшееся время. Время... Его атрибутов в этом кабинете было много, пожалуй, слишком много, и всё же... Оно часто помогало ему в изысканиях. Вот и сейчас он напряженно вслушивался в тихий, отчаянный тик, остановив взгляд на отмеченной дате. Тринадцатое... Уже третье за этот месяц, а всё тщетно. Вот и сейчас, он слышал шаги на винтовой лестнице за дверью, но уже знал, кто идёт, и что они скажут. А потому, когда за спиной раздался тихий скрип, он даже не стал оборачиваться.
– Мы не нашли их, господин, – из всех его кукол у Майка-канатоходца остался самый лучший и в большей степени живой голос, потому в основном говорил он, – Они пропали где-то между улицей Джонса и Мёртвым переулком.
Она в который раз доказывала своё превосходство. Наглое, эгоистичное совершенство. Из них двоих она была куда идеальнее, всё потому, что родилась из утробы матери, а не в руках умелого мастера. Она по-настоящему живая, и только в этом её плюс. Но и он позволяет ей вот уже почти полтора года умело уходить из его рук.
Сначала он тоже её ненавидел. И сам не понимал, почему... Она была живой и строптивой, не хотела признавать его мира, хотя и была создана для него. Ведь она, пожалуй, лучшее из всех тех, что только могла сотворить смертная женщина, и при всём этом... Она, совершенная, не хотела отрекаться от своей жизни. И не хотела видеть его. И да, сначала он искренне пытался её уничтожить. Из всех Непокорных только её он хотел стереть с лица земли, чтобы никогда больше не было в подлунном мире её образа. Но у него это не получилось...
Даже Андре, Сила и Стремление, лидер Непокорных оказался добычей куда более лёгкой, чем она. И теперь он, в который уже раз, просит помощи у времени, чтобы найти её. Просто найти, ведь поймать строптивицу ему вряд ли удастся.
– Господин, – в голосе Марианны была осторожность, – С ней новый Непокорный – это её слабость. Мы загнали их в угол. Он может совершить ошибку, и мы поймаем её, через него. Если Вы ещё ненадолго задержите ночь...