Но в начале двадцатого века, развитие таких экстремальных развлечений как воздухоплавание и автогонки, подтолкнуло часовщиков к созданию специального инструмента для экстремалов – часов которые не нужно доставать из кармана. А когда Картье и Ролекс выпустили первые модели, защищённые от воздействия влаги и пыли, последовал настоящий маркетинговый прорыв. Сегодня только большие оригиналы, или любители ретро стиля, носят карманные часы на цепочке, остальные 99,99% носят часы на руке, или вовсе не носят, предпочитая узнавать время с помощью мобильного телефона.
Но история перехода с карманного формата на наручный, не является драматической. Драмой, или даже трагедией, стало следующее парадоксальное потрясение. Эта часть часовой истории уже давно стала хрестоматийной, но она прекрасно иллюстрирует насколько серьезную опасность, таит в себе политика игнорирования перемен. Это, так называемая, Кварцевая революция.
В 1967 году в Центре Электронных часов, в швейцарском городе Невшателе, были произведены первые наручные кварцевые часы. Их механизм был гораздо проще и дешевле в производстве, чем механический, к тому же, он был намного точнее. Это изобретение стало поворотным моментом для всей швейцарской часовой индустрии. Впрочем, сама она, об это даже не догадывалась, поскольку прочно находилась во власти старой парадигмы – швейцарцы считали, что наручные часы должны быть механическими.
Та катастрофа, которая разразилась потом, навсегда вошла в учебники по экономике. Посмеявшись над забавной электронной новинкой, швейцарские часовые мастера занялись привычным делом – производством настоящих механических часов. Тем временем технология оказалась в Японии, и уже через несколько лет японцы начинают штамповать кварцевые часы, а чуть позже и электронные, в огромных масштабах. Они были дёшевы, точны и современны. Швейцарская часовая промышленность погрузилась в кризис. Десятки производителей были разорены, а тысячи людей потеряли работу. Ценой невероятных усилий швейцарцы смогли спасти отрасль, проведя коренную реорганизацию. Но к докризисному состоянию, когда почти 90% наручных часов производилось в Швейцарии, она вряд ли вернётся. Сегодня большинство кварцевых часов штампуют в Китае и Японии. Изобретённые в Швейцарии, они сделали богатыми тех, кто первыми почувствовал ветер перемен.
«РЫНОЧНАЯ ПАРАДИГМА» против «ПОСТСОВЕТСКОЙ ПАРАДИГМЫ»
Чем старше становится человек,
тем больше он противится переменам,
особенно переменам к лучшему.
Джон Стейнбек – американский писатель.
НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ
Прежде чем взглянуть на две парадигмы, так сказать, с высоты птичьего полёта, нужно признать, (согласиться, констатировать факт), что Советского Союза больше нет, и этого не изменить. Исчезновение этого государства с карты мира, это одна из тех перемен, которые никак не зависят от нас. Если честно спросить себя, мог ли, лично я, остановить распад СССР, то правильным ответом будет – не мог. Есть такие перемены, которые приходят абсолютно независимо от нас. Например, смена времен года.
Если в Санкт Петербурге, где я живу, провести референдум против промозглой осени и слякотной зимы, более 90% граждан проголосовали бы «За». Я бы сам, с удовольствием, отдал свой голос, за отмену зимы, будь моя воля. Но зима, никого не спрашивает – она просто приходит и всё. Нам остаётся только приспосабливаться – утеплять дома, покупать шубы, ставить на автомобили шипованную резину. Обычно, глобальные перемены никому из людей не подвластны. Единственное что мы можем контролировать, это нашу реакцию на них.
Но очень часто люди поступают с точностью до наоборот. Они реагируют сугубо эмоционально. Они сильно скорбят или бурно радуются, но рациональной или точнее сказать поведенческой реакции, за этим не следует. Они не меняются вслед за изменившимся окружающим миром. И в случае с Советским Союзом, всё было именно так. Кто-то радовался его развалу, кто-то его оплакивал, и делает это до сих пор, но вот вопрос: Изменилось ли их мышление и поведение в связи с этим. Когда в средневековой Европе умирали правители, на их похоронах восклицали: «Король умер! Да здравствует король!». Но если «СССР умер!», то тогда, «Да здравствует – кто»? Для кого-то, «Да здравствует капитализм!» или «Да здравствует рынок»! но для миллионов людей на постсоветском пространстве, вопрос, что же всё-таки «Да здравствует», остаются открытыми.