Кажется, силы совсем уже покинули моё прилично настрадавшееся за этот чокнутый вечер тело, раз я ничегошеньки не смогла съязвить в ответ на очередные дерзкие шуточки со стороны любимого дьяволёнка, а просто погрузилась в крепкий сон.
Под утро, меня разбудило чьё-то осторожное прикосновение, ощущаемое в области лба. Сладко потянувшись, приоткрываю глаза и осматриваюсь. А первое что вижу — большие бездонные глаза, искрящиеся словно два граненных редких алмаза, с явным волнением смотрящие точно на меня.
— Как самочувствие? — Максим сладко промурлыкал, продолжая как-то по-особому, нежно гладить мой лоб, который кажется слегка покрылся влажными капельками холодного пота.
— Прекрасное… — наверно меня кто-то невидимый заставил сказать эдакое слащавое словечко.
Какова!!! Мария! Вроде бы ты головой не билась! Чего смазливишь?
Неожиданно, я увидела невероятно чувственную улыбку, мгновенно расплывшуюся на лице наклонившегося надо мной смотрителя (в данном случае сиделки), от чего, ультрочувствительные щёки моментально вспыхнули красным пламенем смущения.
— Это радует… — улыбка стала ещё шире и меня будто ослепило. Такие идеально белые зубы я видела только в рекламе зубной пасты. И то, походу, смонтированной спецэффектами.
С невероятным усилием пытаюсь оторваться от настоящего идеала мужской красоты, дабы оценить общую обстановку. Осмотревшись, внезапно понимаю, что опять-таки нахожусь в спальне хозяина этого дома. И снова валяюсь в его же мягонькой кроватке, а за окошком в этот момент, светит ясное солнышко, да надоедливые птички во всю горланят.
— Уже утро что ли? — приподнимаюсь на локтях, но Высоцкий, одним мягким толчком снова укладывает обратно на подушку.
— Нет. Обед вообще-то, — делает ироничную паузу, продолжая пожирать мою стеснительную особу подозрительно влюбчивым взглядом, от чего ещё больше вгоняет неистово пылающие щёки во все цвета ''пятидесяти оттенков красного'', и добавляет, — Спящая красавица…
Ох, ё!
Ну Макс!
Что ж ты делаешь??
Почему…
Намеренно влюбляешь?
— Доктор перевязку сделал. Как я и думал, в твоём колене застрял кусок стекла, — Макс немного отслонился, но всё ещё сидел рядом со мной, на краешке постели. На последнем слове, парень реально взгрустнул.
Может даже и всхлипнул.
Хотя, вряд ли.
— Странно, но я ничегошеньки не помню! — отрицательно покачала головой, да рефлекторно плечами пожала.
— Чтобы немного успокоить боль, снотворное дал.
Окончательно опомнившись, вдруг замечаю, что на мне красуется новенькая чистенькая рубашка, принадлежащая Высоцкому.
— Ой! — в панике скрещиваю руки на груди, — Ты меня, что ли, переодевал?
Макс лукаво блеснул своими прекрасными глазёнками:
— Нет. Хотя, я бы очень хотел оказаться полезным, а непросто толпиться в дверном проходе, испытывая какое-то странное, немощное состояние.
Тебя мед сестра переодела, которая с Леонидом Валентиновичем приезжала.
— Фухх, — выдохнула с облегчением, заметно расслабившись.
— В общем, отдыхай. И самостоятельно пока не вставай. Если что меня зови.
— Л-ладно.
— И каждые шесть часов принимай лекарство, которые доктор прописал. Будет температура подниматься, выпей жаропонижающее.
— Хорошо, господин лекарь! Будет исполнено! — наиграно ''отдаю честь'' у виска, как преданный солдат, и спрашиваю о самом главном, — Но, а как же, моя работа?
— Считай, что у тебя внеплановый больничный.
Мне показалось… Или пан Высоцкий только что признал свою вину?
Глава 17
Около трёх дней я тупо обнималась с подушкой. Максим, тем временем, превратился в настоящую заботливую няньку, словно его инопланетяне подменили. Оказывается, у этого человека таки-есть сердце! И оно изготовлено не из камня, а из высокочувствительного редкого материала.
Меня, конечно же, волновал очень интересный вопрос: будет ли больничный включён в общий долг и моё рабозаточение продлиться, или отпуск, так сказать, оплачен начальством? Спросить не решалась. Ибо боялась возвращения старого вредного деспота. Да к тому же, как-то всё равно стало. Очень странно… но я не хотела покидать этот дом. А хотела задержаться подольше. Потому как привыкла. И мысль о том, что придётся навсегда распрощаться с Высоцким, больно резала сердце.
Ну всё. Поздравляю, Мария.
Ты влюбилась.
Условно через неделю, колено перестало болеть. Более того, я практически не хромала. Ну практически. Всё равно, рана периодически подмывала. Только по лестнице с трудом поднималась. С этим, конечно же, Максим помогал — на руках относил. И мне и ему, похоже, это безумно нравилось.