— А где он жил?
— Недалеко отсюда. В любой день, когда вы сможете освободиться, я отведу вас туда. Это очень близко, на другой стороне реки. Отсюда видны деревья в его саду. Вы когда-нибудь были на той стороне реки?
Джаган вздохнул. Многие годы путь его пролегал между памятником и лавкой, а умственная деятельность ограничивалась Мали, пончиками и братцем. Со вздохом вспомнил он сейчас сияние красок на закате, пение птиц в роще. Как он бродил, бывало, вдоль реки, как сиживал со своими одноклассниками на песке или на ступеньках, сбегающих к реке… Вспомнил он еще, как выступал Махатма Ганди перед огромным сборищем людей на берегу реки и как сам он, песчинка в толпе, понял, услышав этот голос, что вся его жизнь изменилась. Где теперь все эти друзья, чьих имен и лиц он не помнил, — умерли, или придавлены жизнью, или живут себе в новом обличье, как беззубый адвокат или тот человек, которого так согнуло, что он и взглянуть на себя не может, или с десяток других знакомых? Когда-то они сидели в школе за одной партой, по вечерам играли возле памятника, а теперь проходят ежедневно по улице, едва обменявшись за двадцать лет двумя словами…
— Вы о чем-то задумались, — заметил с упреком бородатый.
— Моим учителем был Ганди, — сказал Джаган.
Бородатый не проявил никакого интереса к этому высказыванию — может, ему не понравилось, что на титул учителя претендует кто-то еще. Торопясь вернуться к интересовавшему его делу, он спросил:
— Когда вы найдете время пойти со мной?
— Завтра, — отвечал не задумываясь Джаган. А потом прибавил: — Куда пойти? Приходите сюда в час дня. Вы хотите показать мне скульптуры вашего учителя?
— Нет, я же говорил вам, они все в разных храмах. Его все время осаждали строители храмов. Он был не из тех, кто держит свои работы в собственном доме.
В его словах была такая горечь, что Джаган извинился.
— Нет, я совсем не то имел в виду. Куда вы хотите меня свести?
— Показать вам место, где он жил и работал, и только.
— Вы там теперь работаете?
— Да нет же, я вам говорил, что живу на соседней улице.
— Там вы и делаете свои скульптуры?
Бородатый захохотал и ответил:
— Разве я вам не сказал, чем я теперь занимаюсь? Я делаю краску для волос. Я могу превратить седого человека в жгучего брюнета. Этот саит — мой лучший клиент в городе. Раз в месяц я отправляюсь к нему и своими руками крашу его волосы. Если бы не я, он был бы бел как лунь. Он заезжает за мной на машине — вот как я оказался сегодня здесь. Счастливый день, потому что сегодня я познакомился с вами, достопочтенный.
— Я тоже очень рад этому. Никогда прежде я не встречал ваятеля.
— Перед вами сейчас не ваятель. Я всего лишь красильщик седин. А зашел я к вам также и для того, чтобы спросить, не нуждаетесь ли вы в моих услугах. Мой долг делать людей молодыми. Саит высоко ценит мои услуги. Спросите у него сами, если сомневаетесь.
Джаган с минуту поколебался, а потом нерешительно произнес:
— Не знаю, смогу ли я это сделать.
Он попытался представить себе, что скажут Мали и Грейс. Мали, должно быть, не заметит, он на отца почти и не смотрит. Может, попробовать развеселить его? Внезапно он вспомнил, что и сам кое-что понимает во всех этих вещах.
— Для цвета волос очень важно, что ты ешь. Скоро выйдет моя книга об этом, тогда вы сами все поймете. Если есть, сообразуясь с повелениями природы, у тебя не будет ни одного седого волоска.
— Вот почему медведи никогда не седеют, — сказал бородатый и засмеялся собственной шутке.
Но для Джагана мысль эта была слишком важной, и он не засмеялся.
— Я должен это обдумать, когда буду готовить книгу к печати, — сказал он серьезно.
8
Пруд порос голубым лотосом; ступеньки, ведущие к воде, замшели и крошились. На берегу стоял маленький храм, каменные столбы поддерживали низкий навес из гранитных плит, почерневших от времени, дождей и дыма из очагов паломников. Над невысоким кровом шумели священные смоковницы, баньяны и манго, а за ними уходила вдаль роща казуарины. Ветер шевелил ветви деревьев, и они шумели непрерывно, словно волны моря. Вокруг все заросло: ежевика, шиповник, олеандры переплелись и глушили друг друга. Солнце играло на поверхности пруда. Бородатый подвел Джагана к берегу и задумался, глядя, как птицы ныряют в воду.
— Как здесь спокойно, — заметил Джаган, решив нарушить гнетущую тишину.
Бородатый покачал головой.
— Не так, как бывало раньше. Слишком много автобусов идет по этой дороге. С тех пор как в горах начали это строительство…
Голос его замер.