— Позади, мадам Люси, позади!
— Я не оглядывалась.
— Вспомните.
— Да, да… Старик. Худой, в черной шляпе.
— Еще, мадам Люси.
— Ничего не помню.
— Высокий старик? — подсказывал Этьен. — Полный, седой?..
— Рыжий! Рыжий! — вспомнила Люси Клермон. — Ненавижу рыжих!..
Очень слабая нить, думал Бертье: худых стариков в Париже полмиллиона. В черных шляпах полмиллиона…
Но случай с женой и мужем Клермон давал кое-что. Во-первых, определенность места — кинотеатр «Ирабель». Во-вторых, старик был рыжий.
Подумав над этим, Бертье нажал клавишу общего вызова, чтобы отдать распоряжение.
Вечером, перед уходом домой, инспектор получил еще одно донесение — разговор, услышанный в вагоне подземки:
— Этот паршивец Мишель начал вдруг рисовать, как Брайан!
— Мишель Комбье? Идиот?..
— О ком я еще могу! Неожиданная говорят, вылечился. И знаешь, манера, ну точно как у Брайана! К+раски, полутона!
Инспектор наклонился над пультом и отдал второе распоряжение — о Мишеле Комбье.
Утром следующего дня в кабинет инспектора без стука ворвался Франк:
— Новости, шеф!
— Жду, — поднял глаза Бертье.
— Возродилась Мадлен Прево!
Франк подал инспектору экземпляр «Паризьен» со стихами на первой странице.
— Под чужим именем? — полувопросительно, полусогласно сказал Бертье, взглянув на подпись под колонкой стихов.
— В том и штука, Бертье! — воскликнул Франк. — Стихи Мадлен, подпись — Клотильды Флоранс! Наконец у нас ключ к этому делу.
— Отмыкайте им двери, Франк.
— Отомкну!
Телефонный звонок прервал диалог.
— Мишель?.. — спросил Бертье, переключил телефон на динамик. Донесение они стали слушать вдвоем с Франком.
— Двадцать два года, — продолжался доклад через динамик. «Леклюз, девятый участок, площадь Вогезов», — отметил Франк. — Умственно дефективный с рождения. Нигде не учился, — продолжал говорить Леклюз. — Неожиданно обнаружил талант в живописи. Манера, краски — как у Брайана. Будут приказания, шеф?
— Пока никаких. — Бертье отключил связь. — Слышали, Франк?
— Слышал.
— Bот вам и вторая дверь. Отмыкайте.
Франк был человеком действия. Бертье — мыслитель. В этом Франк всегда отдавал приоритет начальнику. Но получив нить в руки. Франк становился гончей и бульдогом одновременно. Это свойство помощника Бертье знал отлично. На подвижного энергичного Франка он всегда полагался в подобных делах.
Переодевшись в штатское, Франк поехал на улицу Буланже, в особняк коммерсанта Флоранса.
— Полиция, — сказал он Жюли, открывшей дверь на звонок.
Представился хозяйке дома:
— Морис Франк, из полицейского управления.
— Боже! — воскликнула госпожа Флоранс. — Что-нибудь с крошкой Кло?
— Об этом я хотел бы у вас спросить, мадам.
— Отвечайте же — с дочерью?
— Ничего плохого, мадам Флоранс.
— Слава богу!
Разговор был бестолковым, и Франк это чувствовал.
— Давно Клотильда пишет стихи? — спросил он, круто меняя угол беседы.
— Стихи? Недавно. Совсем недавно.
— Как это у нее проявилось?
— Все мы взрослеем, месье Франк. Постепенно меняемся. Изменилась и моя девочка.
— Каким образом?
— Все дело в нераскрытых возможностях мозга. Хотите ее альбом?..
Франк взял альбом, начал читать стихи.
— Разве мы знаем, в ком из нас сидит гений? — спрашивала между тем госпожа Флоранс.
— Ваша дочь, — глянул Франк в зрачки госпожи Флоранс, вторая Мадлен Прево.
— Что же в этом плохого, месье Франк?
Клотильду Франк нашел в кабаре «Собачья ночь». Клотильда читала стихи. Молодежь в джинсах, в пестрых рубахах ей аплодировала.
Разговор с Клотильдой Франк записал на портативный кристаллофон. Запись представил Бертье.
— Это произошло недавно, — рассказывала о себе Клотильда. — Я проснулась — и стала писать стихи…
— До этого вы их писали?
— Никогда в жизни.
— А теперь?
— Думаю стихами, говорю стихами, пишу.
— Может быть, это зрело у вас в душе?
— Не знаю. Вы удивляетесь?
— Но так перемениться за одну ночь…
— Удивляетесь? В наш век?.. — спросила Клотильда и пошла на эстраду.
Разговор с Комбье-отцом ничего не дал Франку. В этом помощник откровенно признался Бертье:
— Крепкий орех!
Комбье-отец спросил:
— У вас ордер на допрос и на арест, господин сыщик?
— Дело касается вашего сына, — сказал Франк.
— И что? У него проявились способности. От природы. Сначала она отобрала у Мишеля все. Потом возвратила сторицей. Нераскрытые способности мозга.
Бертье, усмехнувшись, кивнул.
— Да, шеф, — сказал Франк. — С того же голоса.
— Продолжайте, — попросил комиссар.
— Больше я узнал от швейцара. Швейцары — это такой народ… Перед ними проходит не только жизнь дома, но и улицы. На улице же случается всякое. Швейцар всегда настороже.
— Франк…
— Знаю, шеф. Это элементарно. Так вот, швейцару я показал свой жетон, спросил: «Худой старик в черной шляпе?»
Швейцар кивнул.
— Рыжий?
— Глаза у него рыжие.
— Глаза? — переспросил Бертье.
— Глаза.
— Не исключено, что глаза… — согласился Бертье. — А тут, Франк, — наклонился к столу, — опять «Ирабель».
— Двадцатый случай?
— Двадцатый. Пора делать выводы.
Последовала короткая пауза. Франк не решался говорить первым. Заговорил Бертье:
— Коммерция, Франк. Имеем дело с преступником, который похищает человеческое сознание: опыт, талант. Превращает в товар. Двадцать человек, Франк!
Лицо помощника передернулось.
— И это, оказывается, возможно! Взять у одного — продать другому. Есть товар, — продолжал Бертье, — находятся покупатели. Мишель, Клотильда — дефективные дети. Несчастье и боль родителей. И когда им, родителям, предлагают товар — кто устоит ради судьбы собственного ребенка? Поэтому и неразговорчивы Комбье-отец и Флоранс-мамаша. Все сделано втайне, и родители поклялись сохранять тайну.
— Только в «возможностях мозга»…
— Да, Франк, — подтвердил Бертье. — Это наводит на след. Имеем дело с ученым. Со злым ученым, Франк. Наука тоже может быть злой, отметьте. И пора положить конец преступлению.
В последующий час Бертье и его помощник Франк вырабатывали план действий.
Остановили машину за два квартала до кинотеатра «Ирабель». Только что им позвонили, что подозрительный субъект в зале.
— Все помните, Франк?
— Все, шеф.
— Идите.
Франк пошел вперед. Бертье еще некоторое время посидел в машине. Поднялся и тоже пошел к кинотеатру. В зал вошел, когда сеанс начался.
Сел в первом ряду, на крайнем месте слева. В этом же ряду, на крайнем месте справа, сидел агент с кинокамерой. Франк занял место в последнем ряду, в центре. В зале, таким образом, сложился треугольник АБФ — агент, Бертье, Франк. Добыча, если она была, несомненно, попадала в поле зрения всех троих, кинокамеры — тоже.
Был еще человек за кулисами. И еще люди. Человек за кулисами в соответствующий момент включит в зале свет. Остальные сделают шум — как можно больше шума.
Сообщили, что в зале несколько стариков. Некоторые из них худые, рыжие. В зале присутствуют знаменитости: писатель Сирюг, режиссер Клод Матен — «Ирабель» в фешенебельной части города, там, где Елисейские поля вливаются в площадь Согласия.
«Вдруг нужного человека нет?» — подумал Бертье. Может, и нет. Но в то же время Бертье представил, как преступник в темноте зала подкрался к кому-то, оплетает человека невидимой паутиной. Как он это делает? Не без помощи техники, очевидно. Снимает биотоки с мозга намеченной жертвы, записывает на пленку. Чтобы потом — с пленки — внедрить другому человеку. Естественно, за вознаграждение.
От мысли, что преступление происходит рядом и что жертвой может стать он, Бертье, из его головы вынут мысли, сознание, инспектору не по себе. Порывисто Бертье оборачивается к залу.