Волнительное чувство просто разрывало Тамару изнутри. Не зря у нее целый день было чувство предвкушения чуда. Оно уже стояло на ее пороге. И она искренне в это верила.
Антонио принимал ее такой, какой она была. Да, она не вписывалась в его круг, но он мог изменить ее в лучшую сторону. И, самое главное, она сама это хотела. Даже, не просто хотела, а жаждала всеми фибрами своей затравленной души.
После этой фразы разговор наладился и никаких неприятных или курьезных ситуаций не происходило.
Несколькими часами позднее.
Тамара и Антонио ехали в машине, все под те же тихие ритмы блюза. Охмелевшей девушке звуки саксофона казались чем-то эротичным. Она была уверенна, что прекраснее этого звука может быть только хриплый стон журналиста. Девушка притулилась разгоряченным лбом к окну и зажала руки между коленок. Она была слишком возбуждена, что бы сидеть спокойно.
- Тебе нравятся бриллианты? – спросил Антонио, окидывая девушку коротким взглядом.
- Да. Кому они не нравятся? – протянула она.
- А ты знаешь, как они появляются на свет?
Тамара закусила губу и нахмурилась, пытаясь припомнить. Но процесс создания бриллиантов в ее голове не возникал. Она неуклюже замотала головой.
- Изначально это просто груда горной породы. Ее счищают, получается много ненужных отходов. Прозрачный кристалл со всеми своими неровностями и трещинами воистину восхитителен. Он создан самой природой, а у нее не бывает дефектов. Все, что создано природой – идеально. Но, ограненный бриллиант – это шедевр. Гений, созданный человеком. Идеальные формы и пропорции.
- К чему ты ведешь? – не понимая, промямлила Тамара.
- К тому, что ты – груда породы. – ответил он и значительно тише добавил, - значительно присыпанная дерьмом.
- И? – вновь спросила девушка и зевнула, вовремя успев прикрыть рот рукой.
- Из тебя можно сделать прекрасный бриллиант. Но только если ты попадешь в руки к опытному мастеру. Дилетантов сующихся туда, куда им еще рано соваться нужно просто отстреливать. – с презрением выплюнул журналист.
Тамара отлепила голову от стекла и полусонным охмелевшим взглядом смотрела на Антонио. Он мягко улыбнулся и взяв ее руку, поднес к губам. Жар прилили к щекам девушки. Низ живота снова сдавило желание, в трусиках снова стало влажно.
- Подумай над этим. – сказал мужчина, поднимая взгляд.
Алкоголь затуманил разум Тамары. Она нахмурилась, но ничего не ответила. Открыв дверь, она с трудом выбралась из машины. Слегка пошатываясь на высоких каблуках, она заковыляла к входу в мотель. Уже у дверей она остановилась и оглянулась на Антонио. Он не смотрел ей в след, полностью сосредоточившись на дороге перед собой, выруливал из парковки.
Даже на пьяную голову грустно было осознавать, что из прекрасной сказки приходится возвращаться в протухшую реальность.
Глава 6
Воскресенье. Утро.
Тамара неуверенно перетаптывалась с ноги на ногу. Она стояла лицом к белой пластиковой двери и не решалась открыть ее. В голове зарождалось сильное желание убраться отсюда подальше. Она знала, что ее ждет за этой дверью, знала, что будет чувствовать, какой дискомфорт будет испытывать. Ромашки, купленные у старушки за углом больницы, угрюмо опустили свои белоснежные головы.
Громко выдохнув и, на всякий случай, скрестив пальцы на руке, девушка все же толкнула дверь, так и застыв едва переступив порог. Вся больничная палата пахла болезнью. Жутко до мозга костей. Тамара сейчас сама выглядела, так, словно за ее спиной стоял некто в черном балахоне: бледная, с выступившими капельками пота на лбу и дрожащими руками. Тело, лежащее на койке, едва ли подходило под описание «живого». Серая кожа блестела от пота, а в некоторых местах виднелись огромные синяки от капельниц. Грудная клетка редко и едва видимо вздымалась в такт дыхания. Постоянно пищащий аппарат действовал на нервы еще сильнее. Это тело больше было похоже на распространенное изображение гуманоида. Внезапно существо открыло глаза и с явным усилием повернуло голову к Тамаре. В затуманенных глазах мелькнуло удивление.
Ступор наконец-то отпустил Тамару и она неуверенно подошла к койке.
- Привет, кошка драная. – тихо поздоровалась она.
Клеопатра выглядела еще хуже, чем в прошлый раз. Под глазами залегли большие черные круги, щеки впали. Не было привычных нарисованных бровей. Их вообще не было, так же как ресниц и волос. Губы были потрескавшиеся и с запекшейся кровью. От ехидного взгляда ничего не осталось. Остался только след мучений. Этот человек ощущал постоянную боль каждой клеточкой своего тела и ничего не мог с ней поделать.
Тощая рука вяло поднялась и стянула кислородную маску. Голос Клеопатры был скрипучим и таким же слабым.
- Хреново, да? – прохрипела она.
Тамара не нашла, что ответить. Она пыталась не пялится, но не могла отвести взгляд. Нечто неведомое рвало девушку изнутри.
Вот она стоит и смотрит на свою умирающую конкурентку. В некотором роде Тамара считала Клеопатру своим врагом. Но почему-то она не спешила облегченно вздыхать или радоваться. Наоборот, глаза начало пощипывать, а горло болезненно сдавило.
- Только не ломай тут… драму. – с явным трудом, словно каждое слово было иглой, сказала Клео.
- Не дождешься. – вяло отмахнулась Тамара, грузно усаживаясь на стул рядом с койкой.
- Что это за веник? На розы денег не хватило? Клиентов поубавилось? – съехидничала девушка, а потом судорожно закашлялась. Тамара слышала, как у нее в грудях устрашающе булькало. Мороз прошел по хребту, от чего она передернула плечами. Она глянула на унылые ромашки и положила их на тумбочку.
Тамара не знала, что говорить. Она пыталась, но все слова испарились из головы. Словно и вовсе никогда не умела разговаривать. Неловкую тишину заполнял скрипучий голос Клеопатры. Даже в таком состоянии ее язык был острее бритвы.
- Теперь можешь считать себя… полноправной хозяйкой… мотеля. – выдавила та и хмыкнула, после чего последовал еще один шквал кашля. Этот был хуже, Клео судорожно хватала ртом воздух, а потом тихо застонала.
- Вот дерьмо.
Снова повисла гнетущая тишина. Тамара бросала робкие взгляды на девушку, но она лежала с закрытыми глазами. Она даже на секунду испугалась, но периодические попискивание прибора ее успокоили.
Вдруг, холодная рука легла Тамаре на плечо. От неожиданности она вздрогнула.
- Я просила отключить меня…усыпить. Как подзаборную шавку. – девушка горько хихикнула, не открывая глаз.
- Сестра не дает. Сука… лучше сдохнуть, чем терпеть это.
Горло сжалось еще сильнее, становилось трудно дышать из-за душащих слез. Прибор стал пищать чаще. Тамара испуганно оглядывалась и не знала, что ей делать: то ли закричать от ужаса, то ли собраться и бежать за медсестрой.
Клеопатра открыла глаза и внимательно посмотрела на Тамару. Ее рука безвольно свисла с кровати.
- Дай Бог, что бы у тебя никогда… не возникло желание сдохнуть. – практически одними губами прошептала она. Прибор бился в истерике, а Клео захлебнулась безудержным кашлем. Одеяло окрасилось в красный цвет.
Кто-то грубо оттолкнул Тамару в сторону.
- Уходите отсюда! Врача! Срочно! – орала медсестра, подбегая к кашляющей девушке.
Тамара не стала ждать, пока ей еще раз скажут уйти и выбежала из палаты. Она бежала, не разбирая дороги из-за слез, которые слепили ее глаза. Ноги сами принесли ее в скверик. Рухнув на первую ближайшую скамейку под раскидистой ивой, Тамара разрыдалась. Она судорожно сглатывала ком в горле и размазывала по лицу соленые капли пополам с тушью. Здравая часть ее разума не понимала, почему это она тут развела сырость и вообще была шокирована такой реакцией. Но та, человечная часть души, которая еще не до конца сгнила, билась в истерике от горечи и непривычной боли.