— Меня зовут Шерри Рейнард. Миссис Рейнард. Моего мальчика положили в эту больницу. Мне нужно место, где я могла бы остановиться, чтобы быть рядом с ним. Всего лишь комнату.
— Понятно, — сказала миссис Пибоди. — Ну…
Довольно неохотно она обернулась.
Молодой доктор Бьянчи внезапно покинул их и понесся вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через три ступеньки.
— Вы знакомая доктора Бьянчи? — холодно спросила хозяйка.
— Простите?
— Доктора Бьянчи? — Хозяйка терпеливо повторяла фразы в тех же выражениях, напомнив Шерри о существовании умственно отсталой дочери.
— А… А, этого молодого человека? Нет, нет. Его попросила помочь мне женщина в регистратуре.
— Понятно. — Миссис Пибоди стала чуть более любезной.
Шерри последовала за ней в просторную комнату с окнами, выходившими на улицу, которые были тщательно завешаны тюлевыми занавесками и выцветшими розово-бурыми шторами. У нее сложилось впечатление пространства, сумбурности и некоторой старомодной элегантности. Резные деревянные рамы, туго натянутая обивка, фарфоровые украшения, матерчатые абажуры с бахромой. Миссис Пибоди вела ее через все это пространство. Со стороны улицы комната была лучше освещена, и теперь Шерри могла разглядеть окно в фонаре и трех пожилых женщин, сидевших за столом. Они сидели молча. Карты со шлепком ударялись о поверхность стола. Несмотря на то, что дамы не обернулись, Шерри почувствовала, что они внимательно вслушивались в каждый ее шаг.
— Комната, которую я могу сдать, — словно извиняясь, сказала миссис Пибоди, — была раньше верандой, но зато в ней, разумеется, очень свежий воздух.
Она обогнула резную деревянную ширму, закрывавшую проход, в котором не было двери, и открыла первую дверь слева, обильно покрытую лаком.
За ней находилась небольшая комната, две стены которой и половина третьей были застеклены. Все стекла, включая доходившие до пола, где, вероятно, когда-то была дверь, были завешаны сборками белой ткани. Свет казался очень холодным, но в комнате было чисто. В ней были односпальная кровать, узкий высокий шкаф, один стул и большой сервант, стоявший у стены.
— Выглядит замечательно, — сказала Шерри. — Ест ли она не очень… Сколько это стоит?
— Двадцать пять долларов в неделю, — быстро произнесла миссис Пибоди враждебным тоном. — Разумеется, в это включается завтрак по-европейски.
— О, мне кажется, это очень…
— Я не могу позволить готовить в комнатах, — прервала ее миссис Пибоди. — Но люди все равно будутпытаться готовить завтраки. Поэтому я их обеспечиваю ими и избавляю от лишних хлопот. Обеды и ужины я не предлагаю.
— Понятно.
— Что, еще? Ванная общая, — сказала миссис Пибоди, чувствуя необходимость принять заботливый, радушный вид, — но она весьма удобная. Очень просторная. Прямо в конце коридора.
Шерри, которой хотелось немедленно броситься в кровать, тем не менее, проследовала осматривать очень просторную ванную. Она была допотопной, краны подтекали. Однако чисто. Сойдет.
— На какой срок вам требуется комната? — спросила миссис Пибоди, и ее слегка косящий взгляд забегал вверх-вниз по Шерри.
— Не могу сказать. Я не знаю. — Шерри слишком устала, чтобы говорить. — Это зависит от того, как будет поправляться мой малыш. Я могу заплатить за неделю и поселиться? Я хотела бы отдохнуть, а затем мне нужно будет съездить за вещами. Сегодня утром Джонни привезли в больницу на «скорой». (О, пожалуйста, скорее позвольте мне расплатиться с вами и оставьте меня одну.)
Однако комнаты не снимаются так быстро. Необходимы осторожные формальности. Миссис Пибоди должна была справиться о причине вызова «скорой», возрасте ребенка, прогнозе на ход лечения и местонахождении отца.
Шерри сообщила ей о травмах, полученных мальчиком. Она также сказала, что разъехалась с мужем.
— Комната на одного человека, — резко сказала миссис Пибоди. — Я не позволяю джентльменам заходить на этот этаж… Я также не позволяю дамам подниматься наверх.
— Да, я понимаю, — сказал Шерри. Открыв кошелек, она молча протянула деньги.
— Внутри есть задвижка, — ледяным голосом произнесла миссис Пибоди, — ключей, разумеется, нет, чтобы можно было убирать. Хотя мои постояльцы — честные люди, вам не следует оставлять ценности без присмотра.
— Разумеется, я не стану делать этого, — торжественно заверила ее Шерри. — Благодарю вас.
О Боже! Наконец-то ей удалось закрыть дверь этой странной маленькой комнаты, задвинуть засов и остаться одной.
Она положила сумочку на комод, опустилась на край узкой кровати и скинула туфли. Очень медленно Шерри вытянулась во всю длину в мертвенном свете холодной комнаты. Она подумала: все в порядке. Все будет хорошо.
Миссис Пибоди пересказала Норнам все, что ей сообщила Шерри; большую часть они уже знали, но все равно жадно слушали. Когда хозяйка оставила их, миссис Моран сказала:
— Я удивлена поведением мадам, впустившей в дом женщину моложе девяноста.
Ее бледные сухие губы под белыми усиками слегка изогнулись. Миссис Моран было шестьдесят восемь.
— Доктор, вероятно, будет задерживаться за завтраком, — сказала миссис Линк, ероша белую солому, в которую бесконечные полоскания превратили ее волосы. Миссис Линк было семьдесят три.
— Она здесь пробудет недолго, — сказала миссис Кимберли, обладательница беличьей мордочки, пухлых щек и крохотного острого подбородка. — Скоро за ней прибежит муж. Или дружок. Или оба.
Она хихикнула. Миссис Кимберли было шестьдесят пять — совсем девочка.
— А!
По улице проехала карета «скорой помощи».
— Ничего серьезного, — сказала миссис Моран. — Сирена не включена.
Они проследили, как из автомобиля вынесли носилки.
— Вон она бежит, — заметила миссис Линк. — Опять опаздывает. Смотрите, как несется.
Они проследили за сбегавшей по ступеням медсестрой.
— Роженица, — сказала миссис Кимберли. — Взгляните на мамашу в кресле-каталке. Некоторое время ей не придется пользоваться ногами.
— Обратите внимание на папашу. Каким умником он себя чувствует! — добавила миссис Линк.
— О-о, — протянула миссис Моран. — Вот идет Великий Профиль.
Карты громко зашлепали. Норны услышали, как открылась входная дверь и по лестнице зазвучали Шаги Лотона Арчера.
— Он не получил роль, — сказала миссис Моран.
— Он их никогда не получает, — отозвалась миссис Кимберли.
— Ладно, девочки, кто дал мне даму пик?
Игра, в которую они играли, называлась «черви».
В просторной старой кухне хозяйка сообщила:
— Я сдала веранду.
— Это хорошо, — отсутствующим тоном произнес мистер Пибоди. Он сидел в углу кухни на древнем кресле-качалке, которое он провозгласил своим гнездом, и, читая газеты, потягивал пиво.
Его жена довольно резко опустилась на стул.
— Я должна принимать всех, — слабо произнесла она, — пока у меня еще есть такая возможность. Я не знаю, что нам делать, Гарольд.
— Не беспокойся, — ответил мистер Пибоди. — Не беспокойся. Дом не снесут до сентября. — Он взглянул на зажатые в руке жены деньги. — Тебе что-нибудь нужно в торговом центре? — с надеждой спросил он.
Хозяйка одарила его суровым взглядом и свернула деньги в тугой комок. В торговом центре был винный отдел.
Когда Шерри, отдохнув часок, заскочив на минуту к Джонни и добравшись до дома на автобусе, позвонила в дверь миссис Айви (она чувствовала себя обязанной еще раз навестить соседку), было уже четыре часа дня. Никто не ответил. Шерри прошла по знакомой дорожке и вставила ключ в дверь дома, в котором она когда-то жила — еще сегодня утром.
Собравшись с силами, она шагнула внутрь, где воздух уже стал каким-то нежилым, поспешно прошла в свою спальню, достала с полки два чемодана и быстро уложила в один свои вещи, а в другой — вещи Джонни. Она нервничала. Ее поджимало время. Шерри тяжело было быть вдали от Джонни продолжительное время. Ей хотелось поскорее уйти отсюда.