Мыслительный процесс у Джереми очень хилый — в результате этот парень, в конце концов, счастливо делает именно то, чего ему и хотелось. Он никогда не осложняет желание излишними размышлениями, в отличие от Мирабель, которая накручивает вокруг всякой мысли такой кокон, что та теряет подвижность. Его мировоззрение обеспечивает ему нормальное давление и выметает холестерин из его широких, как автобаны, артерий. Все знают — Джереми доживет до девяноста, хотя и напрашивается вопрос: «Чего ради?»
Джереми и Мирабель отделены друг от друга миллионами миль безвоздушного пространства. Он засыпает в блаженном невежестве. Она, тонко одурманенная своими препаратами, блуждает в пространстве и времени бессознательного, пока ее не одолеет сон. Он видит только то, что у него перед глазами; ей внятно каждое внешнее впечатление, вскользь промелькнувшее по ее мягкой хрупкой душе. Исчерпывающий и непреложный факт: на данном этапе их жизней, единственное, что у них есть общего, — это прачечная.
Пятница Мирабель
Она стоит над перчаточным прилавком и со своей глухой заставы смотрит вдаль, туда, где за холлом виднеется отдел от-кутюр. В обратном ракурсе, если кутюрной девице не лень на нее взглянуть, Мирабель выглядит как щенок, стоящий на задних лапках, а коричневые точки глаз на фарфоровом блюдце лица делают ее весьма симпатичной и приметной. Но что толку, по крайней мере — сегодня? Ибо на эту пятницу выпал, как она его называет, день мертвых, день, когда по некоторой причине — обычно из-за приближения какого-нибудь светского мероприятия в Беверли-Хиллз — кутюрный отдел заполняется женщинами, которые вряд ли заметят стройную девушку на другом конце их священного холла. Это Жены Важных Мужей.
Метаморфоза, которой больше всего желают жены важных мужей, — стать важными самим по себе. Сия почесть достигается повелительностью ко всем и каждому и характеризуется манией расточительства. Не будь расточительства, в неделе образовалось бы от тридцати до шестидесяти лишних часов, а куда их девать? И тут ведь не только расточительство как таковое, тут еще и организация, и планирование расточительства. Кадровая политика и целеположение расточительства, и психологическая потребность в том, чтобы муж гордился расточительством жены. Диапазон расточительства простирается от одежды и украшений до мебели и светильников, от посуды и столовых приборов, до семян из каталога и каминных дров. Иногда, ради развлечения, можно расточать экономно. Разумеется, экономное расточительство служит не сбережению денег, а развитию этических навыков.
Рука об руку с желанием расточать идет желание контролировать свое отражение в зеркале. Носы урезаются до форм, неведомых природе, волосы взбиваются воздухом и окрашиваются в цвет металлизированной меренги, а лица стягиваются в посмертные маски. Вариации изменений бесконечны, пока дело не доходит до грудей. Груди делаются только крупнее — а заодно и уродливей, — но несуразность двух шаров для боулинга на гладильной доске решительно никого, похоже, не заботит. Юноши из Беверли-Хиллз, ищущие девушек, похожих на их пластически модифицированных мамаш, уныло и неприкаянно глядят на море двадцатипятилетних женщин естественного вида.
Сегодня, когда Мирабель гипнотически таращится на этих туземных женщин, у нее возникает единственная внятная мысль: до чего же это не похоже на Вермонт. Потом, от безделья, которым она томится ежедневно на работе, она перемещает свой вес на другую ногу. Она почесывает локоть. Она шевелит пальцами ног, потом поворачивает ступню, чтобы размять лодыжку. Щелчком перемещает скрепку на насколько дюймов по стеклянной крышке прилавка. Проводит языком по внутренней стороне зубов. Приближаются шаги. Ее автоматическая реакция — подтянуться и выглядеть, как бдительная боевая единица «нимановской» команды, ибо шаги могу означать начальство, а равно и клиентку. Однако перед ней предстает редкое для отдела перчаток на четвертом этаже зрелище. Это джентльмен, ищущий пару выходных дамских перчаток. Он хочет, чтобы их упаковали как подарок, они смогут? Мирабель отвешивает профессиональный кивок, и тут этот одетый в превосходный темно-синий костюм мужчина спрашивает, какая, по ее мнению, здесь самая лучшая пара. Мирабель знает толк в одежде и потому имеет свое мнение о товаре, который продает, — она вываливает джентльмену кучу сведений о том, как с умом покупать перчатки. Проводится краткая беседа на тему для чего и для кого предназначена покупка. Мужчина дает смущенные, расплывчатые ответы, как это часто бывает с мужчинами, которые что-то приобретают для женщин, и в итоге она предполагает, что атласные диоровские перчатки будут лучше всего. Он платит с кредитной карточки, улыбается ей и уходит. Мирабель смотрит ему вслед. Ее взгляд падает на его туфли (она разбирается в обуви), и в ее внутреннем табеле он получает наивысшие оценки по всем категориям. Мирабель ловит свое отражение в зеркале на прилавке и понимает, что зарумянилась.