Плевать генетики хотели и на совесть, которой у них нет, и на теорию, и можно только удивляться наглости, с которой они приписывают себе результаты совершенно других ученых — цитологов, химиков, селекционеров.
Вот, к примеру, Жорес Медведев в своей книге в «достижения» генетики записывает абсолютно все, что было достигнуто в биологии. Ботаник Н. И. Вавилов собрал коллекцию семян? Это достижение генетики! Цитологи научились задерживать деление живой клетки и создавать растения, у которых каждая клетка тела имеет удвоенное или утроенное количество хромосом? Это достижение генетики! Селекционеры впрыскивают коровам разбавленную сперму элитных быков? И это достижение генетики! И т. д. и т. п. А как это связано с отдельной от тела зародышевой плазмой? Или даже как это связано с современным наглым именованием генами участков хромосом? Никак, но ведь Жорес отлично понимает, что пишет книгу для олухов, а для них и так сойдет….
На Западе, где подлость все же не поощряется, участки хромосом тоже называют генами, но ученые, работающие с ДНК хромосом, генетиками себя предпочитают не называть — стыдно. Называют себя молекулярными биологами, а свою науку — молекулярной биологией. И только у нас, где ученый мог запросто паразитировать на шее государства, на такие тонкости не обращают внимания. Нам не стыдно!
Тем не менее и Запад в наследственной подлости ученых не сильно отличается от нас. С Лысенко повторилась та же история, что и с открывателем антисептики Земмельвейсом. Тот два десятилетия доказывал, просил, умолял, ругал врачей, чтобы они мыли руки перед операцией, что грязными руками они убивают больных. Черта с два! Врачи, профессора, академики продолжали делать операции грязными руками, продолжали убивать больных. Почему? Если бы они признали правоту Земмельвейса, то этим бы они признали, что до этого они убивали пациентов из-за своей глупости. Наследственная подлость ученых заключается в том, что они никогда в жизни не признаются в своей глупости, для них это невозможное дело, и нет подлости, на которую они не пойдут во имя сокрытия своей глупости (Вавилов, вспомните, писал на Лысенко доносы, а Лысенко Вавилова защищал).
Физик Нильс Бор по этому поводу сетовал, что внедрить в науку новую идею невозможно в принципе, нужно ждать, пока все старые ученые перемрут.
То же повторилось с генетикой. Ведь в биологии она никому, кроме кучки собственно генетиков, не была нужна в практической работе — ни ботаникам, ни зоологам, ни селекционерам, ни цитологам. Но все биологи во что-то верили: одни в то, что гены есть, а другие в то, что их нет. А как писал Т. Морган о вейсманизме в 1945 г.: «Это представление о происхождении новых признаков в настоящее время принимается почти всеми биологами». Когда была открыта ДНК, биологи, верящие в ген, должны были признать свою глупость. Для них это невозможно, и они с радостью приняли идею генетиков называть геном участок ДНК хромосомы. Наверняка они понимали, что это глупость, но эта глупость спасала лицо им — ученым.
И на сегодня генетика как была мешающим науке бредом, так им и осталась. Ведь бред есть бред. Вот посмотрите, как в «Советском энциклопедическом словаре» описывается участок хромосомы, отвечающий за синтез того или иного белка, который нагло называется геном. Там сначала делается поклон в пользу генетического бреда: «Ген… единица наследственного материала, ответственная за формирование какого-либо элементарного признака…» То есть это по-прежнему «отдельная от тела часть плазмы» и т. д. Поскольку это никому ничего не дает, то ниже написано, что одновременно такой ген — это «участок молекулы ДНК… ответственный за синтез определенного белка (фермента или др.)».
В этом определении гена из-за потуг к истине добавить бред заключены смысловые нелепицы.
Во-первых. В полном, философском смысле слова единица — это нечто отделенное от других единиц пространством и временем. Именно так генетики и понимают ген — частицу наследственного вещества. Академик А. С. Серебровский, выдающийся хромосомный генетик, учил: «Принимаем силу сцепления за меру расстояния между генами. Исходя из этой предпосылки, чертим план, размещаем одни гены близко друг от друга, другие дальше, а несцепленные, независимо наследующиеся гены размещаем в разные группы… Число групп сцеплений совпадает с числом хромосом».
А участок — это часть целого, непрерывного. И когда «Энциклопедический словарь» учит, что ген — это и единица, и участок одновременно, то он учит исследовать гены «от забора до обеда».