Определенное малодушие и слабость проявил Вавилов и находясь под следствием, когда, не выдержав психологического давления следователей, оговорил не только себя, но и других, признав наличие вредительской группы в Институте растениеводства, что, естественно, обернулось мучениями и страданиями совершенно невинных людей. Но об этом, правда, я узнал намного позже. В тот же период ни я, как нарком земледелия, ни тем более Сталин во все перипетии борьбы между Лысенко и Вавиловым, в обстоятельства его ареста не входили…
Лысенко же даже под угрозой четвертования не оговорил бы ни себя, ни тем более других. У него была железная воля и стойкие моральные принципы, сбить с которых этого человека представлялось просто невозможным».
Ладно, скажете вы, генетика — бред, но ведь взамен этого бреда ничего нет. Как это — нет?!
Как мне кажется, прошло уже более двух лет с того момента, когда во время дискуссии о генетике и Лысенко я получил из Ленинграда в ответ от Л. П. Великанова нечто, что можно было бы назвать отчетом о научно-исследовательской работе. Это была работа примерно на 150 страницах машинописного текста, сшитых и переплетенных так, как это обычно делают с отчетами. Вообще-то я и слезно, и с руганью просил читателей не посылать мне ничего подобного, а слать мне только статьи и только для «Дуэли». Но нашему читателю хоть кол на голове теши…
Так вот, прочел я эту работу и поразился: редко приходится читать что-либо более толковое! Надо было обязательно дать это в газете, но тут возникло два затруднения.
Если напечатать весь текст, то в номере «Дуэли» с этим текстом на первой странице останется лишь ее название, а на всех остальных страницах будут только мелкие буковки. Вообще это не велика проблема, поскольку у нас в газете редколлегия делает с газетой все, что сочтет нужным, а редколлегия — это я. И раз мне работа понравилась, то с меня сталось бы и весь номер отдать под Эволюцию по Великанову. Главное было в другом — вся работа Великанова предназначена не обычному человеку, а биологам, в связи с чем она написана на их собачьем жаргоне так грамотно, что даже мне ее читать было очень трудно. Ну вот, к примеру, Великанов доходчиво поясняет, о чем он пишет: «Предлагается рассматривать организм как генотипически гетерогенную клеточную популяцию, а геном отдельной клетки — как «вертикальную» популяцию в онтогенезе клетки возникающих вариаций генома».
Я такими словами не пользуюсь даже при крайнем возбуждении (при том, что «геном твою мать!» — звучит неплохо), поэтому хотя я и знаю их смысл, но мне каждый раз приходится останавливать чтение и вспоминать, к примеру, о какой попе идет речь в слове «популяция». А это трудно, это раздражает, получается не чтение, а мука.
Поэтому я сделал то, чего редакция никогда не делает, — отослал эту работу J1. П. Великанову с убедительнейшей просьбой написать по ней статью человеческим языком для «Дуэли». В ответ — молчание. А мы не храним адресов наших авторов, и я попал в дурацкое положение — не мог послать Великанову повторный запрос. В конце концов я дал сообщение прямо в газете и через какое-то время получил обратно ту же работу и письмо.
«Я — тот самый, из Ленинграда, что присылал Вам с год назад рукопись по направленной изменчивости организмов, Великанов Леонид Петрович.
Сожалею, что досадил Вам невыполнением Вашей просьбы написать газетную статью на эту тему. Не смог. А шкурная цель была достигнута — наконец-то удалось поделиться с близким по духу человеком тем, что когда-то глубоко волновало, да еще получить похвалу! И от кого! Однако самой рукописи назад не получал. Правда, и не надеялся.
Пользуясь любезностью моего доброго приятеля Валентина Сергеевича, которому я обязан и первым своим обращением к Вам, посылаю обнаруженный при очередном переезде еще один, правда, подслеповатый, и теперь уже, наверное, окончательно последний экземпляр моего «отчета». Прошу снять с него копию и выслать его мне. Но не почтой, а с оказией. Кто-нибудь от Вас будет в Питере, позвонит мне домой или на работу, я подъеду и заберу. Не ахти что, но у меня будет возможность, наткнувшись в бумагах на рукопись и полистав, согреть душу: «Ай да… сукин сын»!
К «отчету» прилагаю еще суховатую, короткую статью на эту тему, которую мне удалось депонировать, отчаявшись опубликовать сам «отчет». «Отчет» я беру в кавычки, т. к. это не было отчетом, а своего рода импровизацией, криком души от обиды за Ламарка, Мичурина, Лысенко. Недавний Ваш материал про Лысенко-генетика заставил снова дрогнуть сердце. Захотелось покопаться. Все хорошо, все правда, но не вся. Конечно, мои симпатии на стороне Трофима Денисовича, но ведь его образные определения уязвимы. Явный «недочет в понятиях». Навести здесь порядок в Вашем ключе «Что есть что»? («кто есть кто»? — частный случай) — святое дело. У Вас было удачное определение ДНК, хромосом в предыдущих публикациях. В свете свежих определений многое встанет на место объективно, без наших эмоций. Это бьет вернее, чем самая страстная ненависть. Может быть, и «генетикам» высветится какой-то позитив.