Уже заходя в требуемое помещение, я расслышал шипение Кайла.
— Ты дурак! Может, они специально туда хотели? Вместе с тобой…
Едва дверь закрылась, Содер с силой ударил по стене и почти шепотом прошелестел:
— Твою мать! Что теперь делать будем? Они же теперь от нас не отстанут!
Я почесал затылок.
— Давай им врежем, — так же тихо, чтобы нас не было слышно за дверью, выдвинул первое пришедшее в голову решение. — Обоих в нокаут и все.
— С ума сошел? Скандал нам не нужен. Давай что-нибудь другое.
— Есть вариант, что они нас не рассмотрели в темноте зала. Давай выйдем на свет, они на нас еще раз посмотрят. Может, после этого отвалят, — выдвинул я следующую мысль.
Содер отрицательно помотал головой.
— Не переживай, они тебя рассмотрели с ног до головы. Боюсь, на свету ты им еще краше покажешься. Эх! — Содер по привычке хотел провести пятерней по шевелюре, но вовремя спохватился, ощутив сопротивление парика.
Посмотрел на ладонь и раздраженно поджал губы.
— Не пойму, почему они прицепились именно к нам? — скрипнул я, тщетно ломая голову в поисках выхода. — Мы что, самые красивые на пляже?
— Видимо, да.
Из ближайшей кабинки раздался смешок. Мы настороженно на нее уставились. Дверь открылась, и в помещении появилась Эдамия. Скользнув по нам пренебрежительным взглядом, проплыла к раковине. Ополоснула руки и вышла из туалета, бросив через плечо:
— Дуры. Радовались бы, что к вам вообще кто-то подошел. Интересно, что это за слепые придурки?
За дверью она ожидаемо с этими придурками столкнулась.
— Так это вы клеите этих самок горных горилл? — изумленный возглас Эдамии был нам хорошо слышен.
Мы прильнули к двери, вслушиваясь в невнятный смущенный ответ, согласно которому Кайл старался не для себя, а подыскивал пару для Дайкерса. Сам бы он ни за что к таким лошадям не подошел.
— Дайкерс, я, конечно, знала, что ты полный неудачник, но я не знала, что ты к тому же еще и извращенец! — в голосе Эдамии прозвучало столько презрения, что даже я почувствовал себя неуютно.
Чего уж говорить о несчастном Дайкерсе, которому оно предназначалось. Студиоз начал блеять в свое оправдание что-то невнятное.
— Это надо же до такого опуститься! — перебила его аристократка. — Пытаться знакомиться со страшилищами, которые еще и простолюдинки. При всех, на продвинутой вечеринке, где много таких красивых девушек, как я. Я обязательно расскажу… — голос Эдамии начал удаляться, и мы не услышали ее последних слов.
Но важнее было другое. Ее слова сопровождались цокотом ее же каблуков и отчетливыми звуками более тяжелых мужских шагов, которые также стихли в отдалении.
— Ушли! — толкнул я Содера. — Побежали!
— Подожди, — придержал он меня и осторожно выглянул за дверь. — Ушли. Теперь бежим!
Мы стремглав понеслись по помещениям и вскоре ворвались в гримерку, где Камилла с Луизой сменили нам парики, водрузив на меня ярко-рыжий, а на Содера — коричневый, и чуть-чуть подмалевали рожи.
— Вроде готово, — придирчиво осмотрели нас девчонки, и мы незамедлительно активировали давно приготовленные телепорты.
На месте нас ждали трое — Лезвие, Нос и здоровый хмурый мужик, обладавший квадратным подбородком, короткими русыми волосами и огромными кулаками, которые он то сжимал, то разжимал. Скорее всего, волновался.
— Это Зиновий, — представил нас мужику Лезвие. — Зиновий, это Наташа и Джессика. Что нужно делать, ты знаешь.
Зиновий с сомнением осмотрел нас с головы до ног.
— Лезвие, ты, конечно, меня извини, — пробасил он, — но у Вагиба есть один таракан в голове. Он считает, что вся наша жизнь, как конфеты. Одним с дорогим вином, другим сосательные. Вагиб предпочитает первые. А эти твои Наташи и Джессика, — ткнул он на нас кривым пальцем, — скорее для тех, кому по жизни положены сосательные.
Прежде чем кто-то успел что-то ответить, я подошел к Зиновию, взял его за отворот рубахи и с усилием приподнял над землей. Для этого пришлось подключить левитацию — Зиновий был слишком тяжелый. Однако он об этом знать не мог, и поэтому был впечатлен, когда земля ушла у него из-под ног.
— Слышь! Про сосательные конфеты своей бабушке рассказывай, а нас веди к Вагибу! — с угрозой процедил я. — Понял?
Зиновий шумно сглотнул и покосился на Лезвие. Тот улыбался.
— Хорошо, хорошо, отведу. Только на землю меня поставь, милочка.
— Вот и хорошо, — поставив сутенера на место, я приблизился к Лезвию и шепнул. — Теперь половинки якорей, которые у тебя, несите обратно в дом. Там отдашь Камилле или Луизе.