Грянувший смех заглушил ответный злобный выкрик Адосия. Эдамия вся покраснела, с огромным трудом сдерживая улыбку.
— Стой! — рванули мы вперед, видя, как мантия архимага полетела на пол.
На нашем пути встали здоровые студиозы-старшекурсники, вынудив остановиться.
— Адосий, не делай ошибку! — крикнул я.
Главное, чтобы этот дурак ничего не сделал с мантией такого, после чего мы не сможем ее восстановить.
— Пошел ты! — Адосий встал на мантию и вытер о нее ноги. — Что? Неприятно?
— Отдай мантию! — рванул вперед Содер, но его грубо отпихнули здоровяки. — Ты не понимаешь, что творишь!
Адосий рассмеялся.
— Ты не волнуйся. Он ее постирает и будет носить. Эдамия, не желаешь протереть свои туфли этой темной тряпкой? Пока она чистая.
— Желаю, — ослепительно улыбнулась девушка и встала на мантию рядом с Адосием.
Они совместно демонстративно вытерли о нее ноги, но этого им показалось мало. Они, громко смеясь, вылили на нее содержимое колбы. Все это время мы с Содером пытались взывать к их разуму, открыв, что мантия не принадлежит нам, но они нас не слушали. Веселились.
— Прощайте результаты лабораторной работы! — Эдамия опорожнила на злосчастную мантию пузырек с меркхом. По залу тут же пошла тошнотворная вонь. — Фу-у-у!!! Что это???
Ответить ей никто не успел — за моей спиной раздался узнаваемый голос:
— Что тут происходит?
Ректор! Развернувшись, я увидел господина ректора, появившегося в холле в компании Марка. При виде его все студиозы затаили дыхание. Эдамия и Адосий замерли, поочередно глядя то на нас, то на руководителя Академии, облаченного в белые простыни наподобие римского патриция.
— Мы тут общаемся с новичками из Гардаграда, — первым сориентировался Адосий, кинув на нас с Содером предостерегающий взгляд. — Принимаем в дружный коллектив нашей Академии.
Ректор повел рукой, и вода в фонтанах и водопадах остановила свой бег. Установилась гробовая тишина.
— Принимаете в коллектив? — де Ларанг нахмурился. — То есть, эдакое посвящение в студиозы?
— Да, господин ректор! — положительно помотала головой Эдамия. — Вы сказали более точно.
— Хм… Занятно, занятно. Вижу, ритуал отличается от того, что применяется уже столетиями, — в глазах ректора мелькнули озорные искры. — Только с чего вдруг провести его решили сейчас, по прошествии зимнего сезона, а не сразу по прибытию Плевакуса и Смэлла?
— Так вышло, — театрально вздохнула Эдамия.
Во дают! Выдать наезд за ритуал посвящения в студиозы! А ничего, что мы его в Гардаграде прошли? Неужели ректор поверил этим лживым мажорам и не видит, что нас банально прессуют?
— А вам как? Все в порядке? — решил осведомиться ректор у нас.
— Все нормально, господин ректор, — взъерошил волосы Содер. — Только смущают некоторые нюансы.
В глазах Адосия и Эдамии появилась откровенная угроза. Не хотят герои, чтобы руководство Академии знало правду.
— Какие? — насторожился ректор.
Я дал знак Содеру помолчать и подошел к мажорам, чувствуя на себе множество взглядов.
— Для одних сущие пустяки, а для других… Для других эти нюансы важны, — громко заявил я. — Уважаемые Адосий и Эдамия, не соизволите ли вы сойти с мантии?
— С мантии? — переспросил де Ларанг. — Какой мантии?
Адосий звонко рассмеялся, изничтожая меня взглядом.
— Ну, что вы, господин ректор! Никакая это не мантия. Это половая тряпка, которой мы вытираем результаты лабораторной работы Гарета. Он очень неудачно пролил ее на пол. Ведь ТАК, Гарет? — и склонившись, едва слышно добавил. — Плевакус, ты ведь не хочешь быть презренным стукачом?
— Конечно, нет, Адосий. Я не стукач и никогда им не был, — в полный голос ответил я. — Однако с любимой мантии нашего ректора, подаренную ему на юбилей, все-таки свали! Эдамия, тебя это тоже касается.
Стоявшие на мантии обмерли. Потом опустили выпученные глаза вниз. Отпрыгнули. Я склонился и поднял темную материю. Встряхнул. Следы ботинок, огромная сквозная дыра по центру.
— Теперь точно все. Отжила свое. Восстановлению не подлежит, — изрек Содер.
Ректор просеменил к нам, круглыми глазами осмотрел свои имущество и трясущимся пальцем ткнул в него.
— Как… Как так?
Глава 5
Гарет
— И что нам теперь делать? — нервно прохаживался передо мной американец, изредка поглядывая на трибуну, на которой уже начали собираться первые зрители.
— Что, что… Идти и драться, — буркнул я. — В чем вопрос-то?
Содер остановился передо мной.