- А стихи?
- Вы их читали? Не мнитесь, скажите прямо. Ага, молчите. Я не обижаюсь. Меня еще при жизни забыли. Вспоминают разве что литературоведы, когда пишут о той эпохе, о плеяде, предшествовавшей и якобы воспитавшей Пушкина. Не верьте им. Ни я, ни Державин, ни Жуковский ни малейшего влияния не оказали на гения. Сверчок ниспослан нам Богом. Он единственный русский пиит, кто Слово услышал и донес до нас во всей красоте его не искаженным. Русский язык под его пером превзошел выразительностью лаже самый мелодичный итальянский, в котором, поверьте, я знал толк.
- Однако вы, современники, не оценили Александра Сергеевича должным образом.
Только потом, после роковой дуэли...
- Христа тоже признали потом. Давайте отложим разговор о прошлом. У вас и у меня в голове совсем другое... Хотите, я расскажу вашу историю, как ее представляю?
Кто знает, может, моя версия случившегося с вами, пусть и неверная, подскажет вам правильное решение. Такое бывает.
- Да. Пожалуйста. Буду признателен, - сбивчиво ответил Хромов и с торопливой небрежностью принялся засовывать свои бумаги в портфель.
- Итак, был серый, обычный день, когда вы и ваша спутница по ее просьбе вошли в магазин. Взяв несколько платьев, она скрылась в примерочной, а вы остались один на один с продавщицей, которая еще с порога показалась вам интересной.
Запечатлелись сразу волнистые каштановые волосы, смуглая кожа, эффектное светлое платье, безукоризненно облегающее отточенные формы тела. Но покорили вас, обезоружили окончательно глаза смуглянки - темные, теплые, кроткие, которым вторил мягкий, проникновенный голос. В мгновение ока вы преобразились, потерявшись совершенно. Отвели глаза. В них уже плыли туманные, расплывчатые очертания, круги. Ни мыслить связно, ни говорить - просто хотя бы, незатейливо - вы были не в состоянии. Казалось - а так и было поначалу, - вас стесняло присутствие поблизости вашей дамы. Однако с каждой секундой вы чувствовали, как в вас неудержимо разливается паралич, сковывающий тело, сознание, волю, дыхание.
Из оцепенения вывел голос, голос звал вас, звучал как бы издалека. Идя к примерочной, мимоходом, вскользь вы отметили в глазах смуглянки смущение, неловкость и - так вам почудилось - смятение и какой-то особенный блеск...
Воспоследовавшие затем Спасо-Прилуцкий монастырь с моей могилой, Софийский собор с фресками ХУ11 века, икона Божьей матери Толгской в архиерейских палатах, музей Шаламова и деревянная архитектура не доставили вам и вашей спутнице того удовлетворения, на какое вы рассчитывали, садясь в поезд "Москва-Вологда". Ваша знакомая, опытная, примерно ваших лет женщина, еще в магазине уловила происшедшую с вами перемену, но не подала вида. Путешествие для вас превратилось в пытку. Вы мучились стыдом, сознанием вины перед женщиной, вам близкой дотоле, но ничего не могли поделать с собой - денно и нощно вас преследовал образ той.
Не отступил он в Кириллове и Ферапонтове. Там, среди древних хранилищ духовной истины, органически вписавшихся в окружающую местность, в изумительном мире русской равнинной природы, погруженной в вечный покой, вам приснился необычный сон. Будто вы щуритесь от обилия света. От высоты у вас слегка кружится голова.
Взявшись за руки с любимой, вы летите, не предпринимая к тому никаких усилий. Ее каштановые волосы треплет встречный ветер, на устах блаженствует улыбка, глаза восторженно устремлены вниз. Медленно и величественно проплывают под вами горы, долины, леса, луга, пасущиеся стада, озера, реки, моря, являя вашему ненасытному взору многообразие и единство природных красок, форм, линий. А всю эту зримую гармонию объемлет и завершает нежно-голубое, прозрачное, как шелк, небо, напоминающее купол космической филармонии. Аналогию усиливает тихая, торжественная месса, которая откуда-то накатывается волнами, будто эхо. Душа полнится благоговением, на глаза наворачиваются слезы... По возвращении домой вы делали все, чтобы забыть смуглянку. Но психологические установки и запреты, друзья, женщины, вино только усугубляли состояние раздвоенности, в которое вы впали, которое стало нормой вашего существования. Образ незнакомки беспрестанно требовал внимания, вашего мысленного присутствия там, в Вологде. Раз за разом отдаваясь сладким, трепетным воспоминаниям, вы вновь и вновь переживали праздник молодости, упивались открытием. Оказывается, вы способны еще любить, любить сильнее, чем любили, любить окрыленно и также мистически-углубленно, как когда-то, лавным-давно, в школьные годы. Зародилось и обрело жизнь предчувствие, что вы на этом свете не один. Есть душа, созвучная вашей. Не помогло вам и последнее, проверенное средство. Попытка выразить наболевшее, сокровенное на бумаге окончилась полным провалом. Нужные слова извлекались на поверхность сознания мучительно долго, принужденно, волоком, а состыкованные в предложения, они не передавали даже близко вашего истинного настроения.
Вот почему, дабы не поддаться хандре и отчаянию, вы прибыли сюда повторно.