Мячики ему совсем не нравились. Серые, плавающие вроде сами по себе, но ни разу не столкнувшиеся в воздухе, и вроде посверкивающие стеклышками. Камеры наблюдения? В армии дронов полно, так те на детские вертолетики похожи. Ими дистанционно управляют, а в таком случае всегда можно уловить момент, когда без надзора остаешься. Да и сбить их можно – мишень малоподвижная, инерционная. А эти прямо живчики какие-то, и двух секунд на месте не висят. И размер не слишком подходящий – едва ли с теннисный шарик.
Он шел и шел себе по кругу, продолжая играть с дождем. Трое охранников у выхода поглядывали в три стороны – стульчики раскладные вынесли, не поленились, чтоб сорок минут на ногах не стоять. Вооружены МП-90, не забалуешь: штука не слишком убойная и прицельная стрельба из нее никакая, ну да не за этим делана. Тридцать патронов в магазине – тридцать тупорылых пистолетных пуль, вылетающих со скоростью триста метров в секунду. Свинцовый ливень, валящий толпу. И минимум рикошетов.
Что там за шобла в углу гуртуется? Один, по внешнему виду абсолютная шестерка, даже забоялся задницу под навес втянуть. Так и стоит – с мокрыми штанами. Не смог приблизиться – замолчали, уставились. Не ссыте, парни, перетирайте спокойно. Обошел по дождю, чтоб лишних проблем не было. Нужны они ему, лишние проблемы?
Снова присел рядом с Нильсом.
– Что, так и будешь к стене жаться? Смотри, ноги протухнут!
Фыркнул в ответ.
– Они тебе еще нескоро понадобятся!
– С чего ради?
– Тебе сколько дали?
– Полсотни.
– Читай: сорок плюс десять!
– Это как? – спросил, а сам подумал: чушь несет Нильс – сдвинулся, видать.
– Чтоб до последней десятки дотянуть – сороковник в ванне отлежать придется!
– Да? – спросил Федор вяло.
Спросил, продолжая думать, - слабые они, негры! Взрывной народ, темпераментный, но дыхалки надолго им не хватает. Все на первом километре глаза пучить начинают. Впрочем, говорят, есть и среди них марафонцы – нигерийцы ли, эфиопы – не вспомнить. Ну так ведь и у тех косяк: бежать могут долго, да небыстро. С детства если приучишься – это навсегда. Пойти, что ли, к тому мужичку подсесть? Сидит, камушки рассматривает. Очень взгляд внимательный, может, пригодится?
Он посмотрел в правый от себя угол, где плотный, стриженый бобриком мужчина, раздавив в кулаке один из зажатых в нем камней, вертел обломок перед глазами, нюхал даже. Когда Федор понял, что давешняя шестерка с мокрыми штанами шла через двор именно к нему, то смотреть в сторону принялся еще старательней.
– Слышь! – человек остановился прямо перед ним, даже поднял заляпанный грязью башмак, чтобы пнуть им Федору в коленку, да удержался.
– Да? – будто очнулся Федор.
– Базар до тебя есть.
– Ты, что ли, базарить будешь?
– К Большому подойди! – шестерка мотнула головой в ту сторону, откуда она пришла.
– Хорошо!
Он поднялся.
Чем, спрашивается, человек отличается от животного? Тем, что человек может наперед думать, а у зверя же в голове лишь прошлое и настоящее. Человек угадывает, рассчитывает, моделирует возможные события, зверь лишь проявляет любопытство или боится. Страх – это не для него, для него – осторожность. Хотя речь, похоже, пойдет всего лишь о вписке. Ну, если только об этом…
Дворик оказался не таким уж грязным. Мокрым – да, но не грязным. Весь он был засыпан мелкой, округлой, явно речной галькой, которая хрустела под башмаками, вдавливаясь и уплотняясь. Федор даже пожалел, что полчаса времени провел под навесом, вместо того чтобы вволю насладиться теплым дождевым душем и заныривающим вглубь колодца ветром. Ладно, - решил он, – время еще будет.
Поведение охранников ему не понравилось. Пока шестерка, что принесла вызов, стояла рядом с ним – они как заведенные смотрели на середину и в левый угол. Все трое. Пока он шел по дворику – двое крайних смотрели по углам, а средний присел проверить шнурки на ботинках. Когда подошел к вызывающему – создалось четкое ощущение, что охрана разом ослепла на левый глаз. Печально. Все сгнило в Датском королевстве…
– Привет! – сказал он, останавливаясь перед Большим и не входя под край навеса.
– Здоров будь! – мужчина поднял на него глаза. – Присаживайся!