Но ведь это же здорово, воскликнул Вальтер. Замечательно, согласился друг. Но представь, что в головах миллиардов людей вспыхивает свет, и разрозненные кусочки знаний складываются в картины. Чего-то не хватает – да вот оно, возьми. Мы купаемся в информации, захлебываемся в ней, плодим скорее, чем способны обрабатывать. Вот тут-то и выяснится, кто на самом деле чего стоит: политикам перестанут помогать бесконечная болтовня и бесчисленные обещания, чиновникам – должности и дипломы в золоченых рамочках, специалистам – широкая известность в узких кругах. Людей действительно начнут ценить за ясность ума, а не за умение врать не краснея или за крепкую задницу, позволяющую высиживать по двадцать часов за обработкой бумаг. Неспокойные и любознательные, раз за разом тыкающиеся острыми носами (Стефан подбросил в руке пластилиновую голову) в запреты, которыми их обставляет общество, и задающиеся вопросом: что там, за старым холстом – вот будущие лидеры. Такими были родоначальниками человечества, если вспомнить легенду об изгнании из рая Адама и Евы – они рискнули отведать плодов с Древа познания Добра и Зла, променяв растительное существование в Эдеме на жизнь, полную риска, борьбы и страданий. Подумай, почему церковь до сих пор считает познание грехом, не по той ли причине, по какой предпочитает своих прихожан называть паствой – неразумным стадом, нуждающимся в пастухе или погонщике и – уж точно – в собаках…
Потом они долго ужинали, вспоминал Вальтер. Мартин баловался, кривляясь и норовя раздавить в тарелке котлету, будто от превращения в кашицу она станет меньше, и уж во всяком случае, его не заставят доедать такую дрянь.
Они с Анной-Лизой выпили по паре бокалов вина, Ковальски спросил чаю, и пока в чашке заваривался пакетик «Липтона», вбросил и тут же развил целую теорию о связи цивилизаций с открытием психостимуляторов. Чай и расцвет китайской культуры, кофе и просвещенный Арабский восток, голландская и британская Ост-Индские компании с их поставками тех же чая и кофе в Европу – в связи промышленными революциями на Западе. И еще массовое производство сахара, как дешевого источника глюкозы для работы мозга. Они спорили, смеялись, и даже Мартин незаметно для себя (но стараниями Анны-Лизы) справился со смесью картофельного пюре и размятой котлеты.
Потом он проводил Стефана до машины и проследил, как тот отъехал, махнув рукой на прощанье. И вернулся домой. И допил оставшийся в бокале глоток виски, сморщившись от кислого привкуса. Утром же следующего дня на вопрос жены, о чем они так долго разговаривали со Стефаном, ответил, что давно ему не звонил, а встретиться было бы неплохо, на что она промолчала, видимо, опешив от такого заявления или подумав, что он просто не расслышал вопроса.
*****
– С тобой все нормально? – похоже, во второй раз спросила фрау Марта.
«Конечно!» - хотел ответить Герван, но что-то помешало. Во рту был полуразжеванный хлеб с ветчиной. Вкусно, но, черт побери, когда он его откусил?
– Да, - сглотнул он, – а что?
Фрау Марта смотрела на него круглыми глазами. В упор. Для чего даже привстала и перегнулась через угол стола.
– Это я у тебя хотела спросить. Уже подумала, что плохо с сердцем!
Вальтер потянулся, проверяя себя. Тарелка с сэндвичами, чашка чаю, яркий свет, кукла с развороченной пластилиновой головой на столе…
– Нет, все хорошо.
– Ты о чем-то догадался?
– Конечно, - ответил Герван. – Все ясно, как белый день… Кстати, попросите Габи вызвать мне такси. Время уже позднее, не хочется добираться автобусом.
Куклу он забрал с собой, бережно уложив в пластиковый пакет. В портфель сверток не влезал, и пришлось покопаться в нем, поперекладывать бумаги, освобождая центральное, самое емкое отделение. Голова была светлой, мысли хрустальными кубиками скользили из одной ячейки в другую: «Не волнуйтесь, фрау Марта…» - динь… Я абсолютно уверен, что со Стефаном все будет в полном порядке…» - дон… «Вам только кажется, что я говорю неразборчиво…» - динь… «Конечно, я позвоню вам, как только доберусь…» - дон-н-н…