-- Огурцы уже отходят, - пожаловалась вскоре мать.
Молчания за столом она не любила. Если семья собралась – нужно беседовать. Иначе еда из удовольствия в работу превращается.
-- Так уж и отходят, – засомневался отец. – Поди, поливать забываешь, вот и не нарастают!
-- Ну как же, забываю! И утром и вечером. И подкармливала третьего дня. Цветы есть еще, а завязей все меньше и меньше, хотя тепло еще…
-- Тепло-тепло, а сентябрь на дворе. Ночью двенадцать градусов, росы холодные…
-- Под плёнкой-то, какие росы?
Отец пожал плечами.
-- Овощ тропический, кто его знает, что ему нужно?
-- Ты очки-то зачем носишь? – решился Михаил вступить в разговор. – Опять зрение падать стало?
-- Очки? – не понял отец. – А, это! – он подергал тесёмку на шее. – Это, значит, не привык еще, без них-то. Читаю когда, или в экран смотрю – нет-нет, да засомневаюсь в себе. Вроде, и хорошо видишь, а вдруг ухудшение началось, а я и не примечаю!
Михаил крутнул головой. Тоже причуды у отца. Как медведь теперь здоровый, а все не верит. Уперся в прошлом году, компьютер, говорит, хочу! Калькулятором до того не пользовался, на бумажке столбиком считал, а тут – компьютер! Осенью, как продал картошку, сразу и купил. Экран жидкокристаллический, два процессора двухъядерных в системном блоке, мышка беспроводная – все дела. Ну и телефон мобильный до кучи, чтоб в Интернет ходить, новости, значит, со всего мира скачивать. Месяц Михаила терзал, пока сам не выучился – теперь за уши не оттащишь. Только и возможность сыну за клавиатуру сесть, пока отец с трактором возится.
-- Чё нового-то в мире творится? – спросил Михаил, чувствуя, что говорить ему стало так легко, что язык за мыслями не успевает.
-- Нормально в мире! – обрадовался отец интересной для него теме. – В Судане ситуация нормализовалась, на Шри-Ланке. В Колумбии наркомафию к ногтю прижали, в Мьянме опять же замирение приближается…
-- Вот и слава Богу, хоть жить нормально начинаем, по-человечески! – мать быстро и мелко перекрестилась. – Батюшка наш в тую субботу сказывал, чтоб мы не сомневались: каждая тварь, что в мире живет, произошла по Божьему соизволению, и под его неусыпным оком действует. И власть всякая Богом дадена, и коли народ в вере пребывает и совесть имеет, то и власть ему лучшая достается…
-- Открылись глаза, значит, Божии на несчастную Россию… - непонятно усмехнулся отец. – Первый раз с властью нам повезло!
Он протянул руку, взглядом испросив у жены позволения, налил по крайней рюмке. Опять по половинке Анне с Михаилом, себе – полную. Сегодня еще можно – воскресный вечер, вся ночь впереди.
-- Ну что, за Михаила?
-- За тебя, сынок! – потянулась к нему мать. – За службу твою – чтоб легкой она показалась, да чтоб годы эти пролетели, как ночь сегодняшняя!
Глаза у нее совсем уже были мокрые.
-- Спокойно, ма! – как можно уверенней пробасил Михаил, касаясь ее рюмки своей, а потом чокаясь с отцом. – Всё нормально будет. За вас!
Мать убрала пустые тарелки, налила чай, выставила пироги на стол.
-- Эти, с краешку, капустные, эти – с картошкой с грибами, эти, с протёками – с вареньем! – объявила она.
-- Значит, ты, Гришка, Сергей Макеев, а еще кто нынче от нас на службу?
-- Галка Чернышова с нами, - ответил Михаил, отхлебывая чай.
-- Ой, а Галка-то с чего? – всплеснула руками мать. – Так и не нашли Сашку?
-- Полгода искали, - пояснил Михаил. – Сколько ждать можно? А у Веры Семеновны паралич не отходил, сама знаешь!
-- Да знаю, как же! – признала мать. – Ведь как не повезло Верке! На год всего меня и старше!
-- Ну, сейчас все путём уже! – остановил сетования матери Иван Николаевич. – Еще хорошо, что они девок на службу берут, да и Галка молодец, в кусты не спряталась!
-- Да, Галка – мировая девчонка, - согласился Михаил. – И бате мозги от пьянства прочистила, чуть не палкой его в санпункт гнала, и мать вылечила…