- Как показывает опыт, ты сам не всегда хочешь отвечать на вопросы, откладывая ответы на потом.
- Бывает, - пожимает плечами парень, - Но уж о естественных потребностях мы позаботиться можем.
- Потому что мы товарищи? - я улыбаюсь.
- Потому что мы товарищи, - серьезно кивает Женя.
Местная гостиница оказывается, увы, не столь комфортабельной, как в Кандере. Снятая одна на всю нашу удвоенную команду (“Луняшики” тоже решили остановится на отдых) комната оказывается чем-то, что очень напоминает спальню в пионерском лагере или же солдатскую казарму. То есть - это просторное прямоугольное помещение с двумя рядами коек на обычных панцирных матрасах да с самым обыкновенным, грубым и полинявшим бельем. В одном конце - дверь на открытую террасу, по которой мы и идем, получив от хозяйки ключи. В другом - дверь в небольшую ванную комнату с двумя душевыми кабинками, тремя унитазами и умывальниками. Я с тоской провожаю глазами девушек из “Луняшиков”, которые мгновенно решают оккупировать душ для принятия водных процедур, и в итоге, скинув сапоги, просто и незамысловато заваливаюсь на ближайшую койку. Разговор с Искателем решаю отложить на потом, потому что глаза слипаются неимоверно.
- А поесть? - обеспокоенно спрашивает, наклонившись ко мне, Зеон.
- Оставьте мне что-нибудь и спасибо, - уже сонно бурчу я, натягивая на голову край одеяла и одновременно стукнув кулаком в бок подушки - чтоб попышнее стала, - А если Гидо все сожрет - Бог ему судья. Ну, или богиня… Нефиг объедать спасительницу мира…
Не знаю, зачем и почему я выдаю последнюю фразу. Но Зеон наверняка удивился, хотя ничего и не сказал. Действительно оставил меня в покое и только одеялко поправил, укутав мои ноги. Заботливый какой…
Перед тем, как окончательно провалиться в забытье сна, я отвлеченно вслушиваюсь в негромкие разговоры и, как мне кажется, эмоциональную дискуссию. Особенно резко в общем шуме, производимом ребятами, раздается громыхающий голос Гидо и раскатистый - БигЗика. Потом к ним присоединяется Сидни, ну а следом я засыпаю, избавляя себя от неприятных визгов последней.
Вот как можно быть такой милашкой на лицо и злобной стервой - внутри?
Как показывает опыт - очень даже можно. Я ж раньше работала в поликлинике. А там сплошь одно бабье работает. Мужик - редкость и самое настоящее благословение. Однако выжить в дружном змеином коллективе может лишь мужик не только со стальными нервами, но и стойким иммунитетом против бабских склок и интриг. Иначе - никак…
И вот я оказываюсь в знакомой землянке - тесной, грязной и вонючей. Походная печка едва-едва греет, но чайник на ней вовсю изливается паром из носика. Але, ребята! Надо ж снять, чай, что ли, заварить…
Молоденький капитан - какой-то потерянный и заросший, с глубокими от усталости синяками под глазами - рассеянно оглядывается на меня и порывисто сжимает приклад винтовки.
- Лебедь… - неуверенно произносит он бесшумно - одними губами, - А Дед, что… Того?
Я недоуменно поворачиваю голову и внимательно смотрю на Дедова, который, кажется, просто спит, облокотившись на деревянную перекладину подпорки.
- Лебедь? - жалобно скулит Малёк.
Из динамика старенького потрепанного магнитофона, невесть откуда взявшегося здесь, сквозь шипение и странные булькающие звуки доносится до боли знакомая песня:
“Я жив, покуда
я верю в чудо,
Но должен буду
я умереть.
Мне очень грустно,
что в сердце пусто -
Все мои чувства
забрал медведь”
Любимый Мальком “КиШ”. Кто бы сомневался! Вот только откуда тут магнитофон? Отродясь же не было! Только побитый жизнью приемник…
- Лебедь? - упрямо зовет капитан.
Чтобы тот успокоился, я аккуратно подползаю к Деду и, положил ладонь на мужское плечо, несильно сжимаю.
Ноль реакции.
- Майор? - зову я негромко.